Зарисовка #5 по Kyou Kara Maou!

[nebo-angel]

Название: Подарок
Автор: Небо в глазах ангела
Бета:  Манназ
Пейринг: Юри/Вольфрам
Рейтинг: первая часть PG, с третьей PG-13, с пятой R
Жанр: романс
Размер: мини, но может быть перевалит и в миди
Статус: в процессе
Дискламер: не претендую
От Автора: надеюсь удастся все же написать, задумка-то хорошая, а вот хватит ли сил, не знаю.

Часть 1

1.Что ты хочешь в подарок?
***
Два года. Два невыносимо долгих года мы помолвлены и… и ничего. Наши отношения так и не перешли за грань чисто дружеских, а мне бы… эх! Ну отчего их на земле так воспитывают, а? Почему он считает, что влюбиться можно только в девушку? Чем я-то хуже?! Прибил бы этого слабака. Но стоит ему на меня посмотреть своими невыносимо-черными, словно ночь, глазами и у меня в груди все то замирает, то подпрыгивает. Слово выдавить из себя не могу. Давно бы сказал все, что я по этому поводу думаю, но… но вдруг он обидится и прогонит меня? Нет, уж лучше так. Уже не друг, но ещё и не жених. Так лучше. Так он хотя бы будет рядом.
Через неделю у меня день рождения. Интересно, он помнит об этом? Уж лучше бы помнил, а не то, не то я не знаю, что с ним сделаю. Хотя в прошлом-то году напоминать ему не пришлось. Он сам выбрал и подарил мне подарок. Как же я был счастлив в тот день! Это была деревянная фигурка птицы. Вырезанная столь искусно, что, казалось, вот-вот взлетит. Она распростёрла крылья над языками пламени, выполненными из дерева более светлой породы, нежели она сама. Когда я увидел её, с трудом справившись с тем количеством упаковочной бумаги, в которую она была завёрнута, то просто лишился дара речи. Неужели ты думал обо мне, когда покупал это чудо?
Тогда же, на праздничном вечере, устроенном в честь меня в замке, ко мне подошёл Конрад и пояснил, что это не совсем птица, а феникс – персонаж древних легенд Земли. Возрождающийся и умирающий в огне. Он так поэтично об этом рассказывал, что я даже заслушался. Умеет же мой брат говорить, когда хочет. Но я был благодарен ему за объяснения, теперь понятно, почему ты выбрал для меня именно её.
А что ты подаришь мне в этом году?

***
Как же это все-таки трудно – выбрать подарок на день рождения. Тем более, когда хочешь поздравить ни кого-нибудь, а друга, эээ… очень близкого друга. И вдвойне сложней, когда он совершенно из другого мира, нежели ты сам, и отделаться диском с какой-нибудь новейшей видеоигрой не выйдет.
В прошлом году, признаться честно, мне повезло. После очередной тренировки бродил по одному из старых районов Токио и совершенно случайно наткнулся на маленький магазинчик подарков, затерявшийся в каменных джунглях. И на витрине увидел его. Феникс – символ возрождения в западной культуре, нам в школе рассказывали. А ещё он перерождается, обретая иную форму, в огне. Стоило мне увидеть его, как я сразу понял, что это именно то, что нужно. Ведь Вольфрам – огненный маг. Я помню, как его огненные ленты, плюясь искрами, неслись прямо на меня. Если бы не моя сила мао, мне бы не поздоровилось. Но я не обижаюсь на него. На Вольфрама вообще невозможно обижаться. Или это просто у меня не получается. Даже злюсь я только когда превращаюсь в Мао. Вообще, я думаю, что если бы не он, моя мареку могла бы так и не пробудиться. Я раньше жалел, что так все сложилось, но теперь понимаю, каким глупым был тогда. Ведь теперь я даже не представляю своей жизни без Нью-Мококу и его обитателей. А ещё…да, ещё без него.
И вот теперь мне в очередной раз придется искать ему подарок. Что-нибудь необычное и особенное, как он для меня.

***
- Конрад, к кому ещё я мог обратиться кроме него?
- Что-то случилось? – улыбнулся мне Веллер, когда я нашёл его в замковом парке тренирующимся на мечах с Йозаком, который, завидев меня, тут же сослался на какие-то дела и ушёл. Всегда немного теряюсь, когда Конрад так мне улыбается и смотрит, тепло и по доброму, но в тоже время где-то в его лице прячется лукавство. Он всегда такой или только со мной?
- А ты не знаешь, - вздыхаю, чувствую себя полным идиотом, но мне действительно нужен его совет, - Не знаешь, что можно подарить Вольфраму? Что бы ему понравилось?
- О! – удивлено вскидывает брови Веллер, - Так вот ты о чем.
Под его взглядом я краснею. Просто не могу это контролировать.
- Ну, так как? – настаиваю, не решаясь поднять глаза. Я понимаю, как нелепо выгляжу. Тоже мне, друг называется! Даже подарок придумать сам не могу.
- Знаешь, все зависит от того, что бы ты хотел выразить своим подарком, - за что уважаю и ценю его, он никогда не насмехается, всегда ведет себя со мной так, словно и вправду воспринимает серьёзно, даже когда я сам себя последним дураком ощущаю. Наверное, сказывается то, что он военный. Все-таки в армии довольно строгие требования к соблюдению субординации. Хотя с другой стороны, вот у Вольфрама есть свой отряд и он тоже своего рода военный, но как же, дождешься от него нормального отношения! Скорее опять слабаком обзовёт, или пришибить попытается либо магией, либо мечем. И что с ним делать?
- В каком смысле, «что хочу выразить»?
- В качестве кого ты хочешь его поздравить? – что-то я не понимаю. Такое ощущение, что мы с Конрадом на разных языках разговариваем. Что значит, в каком качестве? Мы же давно с Вольфрамом знакомы, он мой друг и… ну да, ещё он мой жених. Но как бы там не было, он дорог мне, разве не естественно, что я хочу подарить ему то, что действительно понравится?
- Юри, - со вздохом произносит Конрад, и я весь внутренне подбираюсь от такого его тона. Что он хочет сказать? – Он ведь не только твой друг, как и мы все. Он все же ещё и твой жених.
У меня глаза округляются. Он что, правда думает, что я этого не понимаю? Но ведь эта помолвка не более чем случайность и удачный повод для Вольфрама все время подтрунивать надо мной. Мне вообще кажется, что он до сих пор не позволяет разорвать её из вредности, чтобы ещё больше мне досадить. Он же сказал тогда, что я не достоин быть Мао и он не признает меня, что бы я не сделал. Пусть потом, когда моё мареку пробудилось в поединке с ним, он взял свои слова обратно. Но я ведь знаю, какой он упрямый! Он, наверное, до сих пор считает, что я не достоин…
- Потому я и спрашиваю тебя, - продолжает Веллер, - в качестве кого ты хочешь его поздравить – как друг или как жених.
- Неужели это так принципиально?
- Разумеется, - терпеливо поясняет он, - Для того, чтобы поздравить друга, достаточно какого-нибудь ни к чему не обязывающего подарка, которому он будет все равно рад, как свидетельству твоего внимания к нему. Но если поздравляешь жениха… - делает многозначительную паузу, - это несколько сложнее. Так как ты хочешь его поздравить?
- А если как жених? – что?! Это я сейчас спросил? Чего это я? Конечно, я не собираюсь поздравлять его как жених. Ещё чего не хватало! Он же мне жить спокойно не даст после такого. Да я и сам от стыда сгорю. И так Вольфрам все время меня достает этой помолвкой, то вести себя начинает, словно любимая жёнушка, то ревнует к каждому столбу. А если я ещё его как-нибудь этак поздравлю, он же вообще отрываться по полной будет. Нет, не хочу!
- Если жених поздравляет жениха, подарок должен быть не просто особенным, но и очень личным. Только для двоих.
- То есть, ты хочешь сказать, что если поздравлять его как моего, эээ…жениха, я должен не просто сделать подарок ему, а вроде как нам двоим?
- Вы всегда умели уловить самую суть, Ваше Величество, - от его похвалы у меня снова загорелись щеки. Отчего я так легко краснею?
- Но я все равно совсем не знаю, что дарить, ни другу, ни жениху, - воскликнул я, понимая, что ничего не прояснилось.
- А ты сначала определись, кому ты даришь подарок, а я уже тогда попробую помочь тебе.
- Я… я подумаю об этом. Спасибо, Конрад.
- Пожалуйста, Юри.
Я уже поднимался по ступенькам, когда меня настигла его последняя фраза.
- Я надеюсь, что вы сделаете правильный выбор, Ваше Величество.
И что он хотел этим сказать, а?

***
Что происходит? Он что, собирается третьи сутки спать в кресле? И вообще, Юри в последнее время как-то странно задумчив и рассеян. Словно все время о чем-то напряжено размышляет. Или о ком-то… Если этот слабак нашёл себе кого-то ещё, я… Да, я просто не знаю, что с ним сделаю! Да, как он смеет!..
А вообще, конечно, смеет. Он же мао, в конце концов. И, наверное, если бы я сам все время не напоминал бы ему, что мы вроде как помолвлены, он бы и не вспомнил об этом…обо мне. Что я делаю не так?
На меня и раньше заглядывались как девушки, так и мужчины. И я совершенно не прикладывал к этому никаких усилий. Отчего же сейчас, когда я на самом деле так хочу ему понравиться, он ведет себя со мной только как с другом. Ну что его не устраивает-то?
Вот теперь, он уже два дня не ложиться со мной в постель. Не знаю с чем это связано, но это пугает. Неужели ему так противно моё присутствие? Хотя раньше он вроде не возражал. То есть возражал, но в самом начале, и мне тогда все же удалось настоять на своём, а сейчас-то с ним что?

***
Друг или… или, все же жених? Эх. Знать бы наверняка, как он ко мне относится. И почему мареку, каким бы сильным не было, не позволяет читать чужие мысли? А то я даже не уверен, что действительно ему нравлюсь. Что же делать? Не могу толком уснуть вот уже третий день. Если ложился бы в постель, то вряд ли дал Вольфраму выспаться, так ворочался бы. Поэтому сажусь в кресло и вот уже третью ночь наблюдаю, как он засыпает. Вольфрам кажется таким невинным и беззащитным, когда спит. Таким трогательным. Я же знаю, что он сам вполне способен постоять за себя, но все равно в груди рождается какое-то щемящее чувство. Мне бы хотелось всегда его защищать.
Было бы проще сказать Конраду, что его младший брат мне всего лишь друг и выслушать его версию насчет подарка. Но… но я же знаю, что это уже не так. То есть, конечно, Вольфрам мне друг, просто, просто все же уже не совсем. Я как-то сам ещё не определился, как к нему отношусь, просто точно знаю, что испытываю к нему нечто большее, чем к тем же Конраду, Гюнтеру, Мурате и остальным.

***
Все. Сил моих терпеть больше нет. Этот слабак, похоже, снова собирается провести ночь в кресле. Как у него только спина не затекает и он ходить может нормально после этого?
- Юри, - зову с кровати, приподнимаясь на локте.
Он вздрагивает от неожиданности.
- Да… - как-то совершенно неуверенно и по-детски отзывается он.
- Почему ты не ложишься?
- Не хочется, - ну да, как же, пусть врет кому-нибудь другому.
- Ты правда думаешь, что я тебе поверю?
Откидываю одеяло, встаю, подхожу к нему и присаживаюсь перед ним на корточки. Он так растеряно на меня смотрит. Как же я люблю в нем эту детскую непосредственность, если бы он только знал.
- Ну что ты? Может быть расскажешь, что случилось? – спрашиваю и вижу, как смуглые щеки заливает румянец. Неужели я оказался прав, и у него кто-то появился? Изменник! Да, как же так! Чем его я не устраиваю! – Юри-и-и, - мне не удаётся справиться с гневными интонациями в голосе. Ничего не могу с собой поделать, он выводит меня из равновесие. Какое воспитание? Какой врождённый аристократизм, когда рядом такой как он?
Юри инстинктивно отклоняется, вжимаясь в спинку кресла.
- Вольфрам, ты чего?
- У тебя кто-то появился, да? – голос хриплый, но я даже прокашляться не могу. Если он ответит «да», что тогда?
Чёрные глаза изумлено распахиваются, он так искренне удивлён моему вопросу. Я ошибся? Правда, я ошибся?
- О чем ты говоришь? – восклицает Юри, неожиданно подается вперёд, хватает меня за плечи, вздёргивает вверх и тянет на себя. Не удержав равновесия, упираюсь ладонями в обивку по обе стороны от его головы, а коленом в кресло между его ног.
- Ты снова подозреваешь меня в измене! – выдыхает он мне в лицо. Мы так близко сейчас друг к другу. У меня просто не получается оторвать взгляд от его губ. Так хочется попробовать, какие они на вкус. Но я никогда не решусь сделать это сам. Вдруг это оскорбит его, Веллер же рассказывал, как у них на Земле к этому относятся. О чем я вообще? Усилием воли заставляю себя встретиться с ним взглядом.
- А что, я не прав?
- Конечно нет! Как ты вообще можешь думать, что я стану так обманывать тебя. Ты же мой друг, а друзьям не врут! – его глаза мечут молнии, он так красив сейчас. А мне так горько. Так горько от этих слов. Всего лишь друг. Сам не понимаю, как так получается, но губы меня не слушаются и словно живут собственной жизнью, я переспрашиваю:
- Только друг?
Он краснее ещё больше, чем до этого, и молчит.
- Ладно, - отстраняюсь от него, иду к кровати, оборачиваюсь и уточняю через плечо, - Ты все ещё не хочешь спасть?
- Нет, наверное.
- Понятно, - забираюсь под одеяло, сворачиваюсь калачиком. В горле застрял мучительно-горький ком, который никак не получается проглотить, как ни стараюсь. Только не плакать, мокрых ресниц мне ещё не хватало! Завтра перееду в свою старую комнату. Пусть! Хорошенький подарок на день рождения, правда, Юри?

***
Кажется, я опять что-то сделал не так, Вольфрам расстроился. Ладно. По ходу разберёмся. Мне и правда надоело уже себя изводить. Проще будет у него самого спросить, что он хочет от меня в качестве подарка. Подхожу к своей половине кровати, укладываюсь. Он лежит ко мне спиной, но дыхание неровное, значит, ещё не успел заснуть.
- Вольфрам?
- Да, - едва слышно, похоже, он не расположен к разговору. Ладно, хуже-то все равно уже не будет.
- А что бы ты хотел получить на день рождение?
- От тебя?
- От кого же ещё?
Он молчит так долго, что я успеваю пожалеть, что вообще спросил. Но неожиданно, когда я уже перестаю надеяться на хоть какую-то реакцию, он резко разворачивается ко мне, обнимает поперёк груди и шепчет на ухо.
- Я хочу пойти на свидание…с тобой. Ты пригласишь меня?
Ох! Я как-то не подумал, что он может попросить о чем-нибудь подобном! Что же теперь делать? Но оттолкнуть его не получается. Мне, кажется, действительно приятно, что он вот так меня обнимает, от него тепло. Но отвечать же что-то надо. Как же я могу ему сказать? Да, никак. Во мне просыпается какая-то здоровая злость на самого себя. Что я, маленький? Он же не только мой жених, он ещё и мой друг. А друзья всегда поймут друг друга. Значит надо говорить так, как есть. Вот только ещё не было бы так стыдно признаваться ему в этом.
- Вольфрам, - обнимаю его в ответ, он облегчено выдыхает. Он правда рад, что я так реагирую? Может, я ему все же нравлюсь? – Я никогда раньше ни с кем на свидание не ходил. Я не знаю как… тебя это не смущает?
- Ты серьёзно? – у него такие глаза красивые, особенно когда так близко. Он сначала смотрит недоверчиво, но потом улыбается, и, как ни в чем не бывало, ложится ко мне на плечо.
- Ага, - облегчено выдыхаю. Сам не заметил, что задержал дыхание.
- Спасибо, - тихо шепчет он мне в шею.
- Ладно, давай спать. А то я так замучился, пока тебе подарок придумывал.
- Так ты поэтому спать не ложился?
- Ага. Просто мешать тебе не хотел своей бессонницей.
Он улыбается. Мне не видно, но я чувствую.
- Спокойной ночи, Юри.
- Угу.

***
На каминной полке вспыхнули алым глаза деревянной птицы. Год почти истек. До пробуждения осталось совсем не много.

Часть 2

2. Легенда о нераспознанной любви.

***
Я был свободным. Я танцевал в расплавленной магме, в жерлах вулканов, в лесных пожарах. Я танцевал, и не было никого, кто смог бы заставить меня остановиться, замереть, застыть. Некому было укротит меня.
Но пришли люди. Затопили очаги. Я танцевал в кострах на стоянках охотников, в очагах крестьянских хижин, в каминах каменных замков. Я мог своим танцем заворожить их настолько, что они забывали обо всем. А мог уничтожить. Поджечь, испепелить, растерзать. Я мог все. Они были в моей власти.
Но нашлись те, кому не давала покоя моя вседозволенность, мое всесилие. И среди этих странных и непонятных, отличающихся от остальных настолько же сильно, как я отличаюсь от обычного огня, однажды появился тот, кто смог. Смог укротить, подчинить, заключить в темницу беспамятства и забвения. Многие века я пытаюсь пробиться наружу. Снова проснуться в мире, снова начать свой танец. Многие века я подтачиваю стенки моей темницы. По малой крупинке, совсем по чуть-чуть. И вот, наконец, близок час освобождения.
Я жажду свободы.
Я жажду танца.
Я жажду мести.

***
Я нашел Конрада в библиотеке, где тот о чем-то увлеченно беседовал с Йозаком. Мне кажется, или я все же слишком часто вижу этих двоих вместе? Или после общения с Вольфрамом мне теперь мерещатся эти странные отношения между парнями у всех и каждого.… Увидев меня, Конрад как всегда улыбнулся и сразу же спросил, как будто чувствуя мое настроение:
- Доброе утро, Ваше Величество. Вы определились с подарком? – у меня щеки тут же сделались горячими. Ну что я могу сделать, когда эта тема меня настолько смущает, что при одной мысли хочется забиться в какой-нибудь дальний угол и не видеть, не чувствовать, не вспоминать.
- Ээээ…да, - тяну я, пытаясь подобрать слова. Они с Йозаком многозначительно переглядываются, и оруженосец Веллера делает попытку уйти как в прошлый раз. Зачем? Я же не его смущаюсь, все равно в замке всем станет известно, просто это так сложно сказать.
- Не нужно, Йозак, дело не в тебе, - останавливаю его, и решаюсь, - Я пригласил Вольфрама на свидание. Но совершенно не знаю, куда принято в таких случаях ходить в Нью-Макоу. Понимаете? – стараюсь на них не смотреть и продолжаю, - У нас на земле можно пойти в парк развлечений, в какое-нибудь кафе для парочек, или в кино. А здесь?
Выпалив все это на одном дыхании, я с трепетом жду дальнейших расспросов, но они оба меня удивляют, особенно Йозак, с его неизменным чувством юмора. Они никак не дают понять, что удивлены таким поворотом событий в наших с Вольфрамом не простых отношениях, может быть они все только этого и ждали? До сих пор не могу поверить, что здесь это в порядке вещей.
- В принципе у нас тоже ходят в такие места. Кроме кинотеатра, конечно, - начинает Конрад, - Вы можете совершить конную прогулку по городу. Или пойти в балаган, как раз недавно в столицу приехали бродячие артисты, - и, видя мое недоумение, предлагает, - На представление вы могли бы взять с собой Гретту, уверен, ей бы там понравиться.
- Нет, - отрезаю я, - Она наша дочь и я люблю её, но свидание… - это только для нас двоих, - твердо заканчиваю я, хотя не ощущаю и сотой доли той решимости, в которой пытаюсь сам себя убедить.
- Отличное решение, Ваше Величество, - ободряюще похлопывает меня по плечу подошедший Йозак, - Тогда, раз уж вы решили утроить настоящее свидание, думаю, вам непременно нужно посетить Качели Влюбленных, - с заговорщицким видом подмигивает он. Не понимаю. Что-то я ничего об этом не слышал. Хотя, я все же не очень ответственный правитель, я еще многого не знаю не только о своей стране, но и столице, в которой живу.
- А что это?
- О, это священное место для всех влюбленных в Нью-Макоу.
- Влюбленных? – я думал, что покраснеть еще больше просто невозможно, но, кажется, я ошибался.
- Да, - подхватывает за ним Конрад, - Это небольшая поляна в излучине маленькой речки, недалеко от города. Там очень красиво. А на одном из деревьев повешены веревочные качели, на них можно поместиться как раз вдвоем. Раскачиваясь сильней и сильней, словно маятник, они то зависают над водой, как над бездной, то возвращаются на бренную землю.
- А еще с этим местом связана очень древняя легенда.
- Какая?
- Говорят, однажды, - начинает Йозак, - Во времена настолько древние, что уже и не помнит никто, когда Нью-Макоку еще не было и в помине, а маленькая речушка была полноводной рекой, в этих местах в одной из деревень жила девушка. Однажды, через их деревню проезжал отряд путешествующих в поисках приключений мазоку. Одному из них она очень понравилась, и он позвал её с собой. Но девушка отказалась, сказав, что если его чувства к ней не охладеют даже после этого путешествия, то он может вернуться к ней, и она ответить ему взаимностью. Он попытался переубедить её, настоять на своем, но она была тверда в своем решении. Разумеется, мазоку был раздосадован отказом смертной девушки. И уехал, стараясь всеми силами на протяжении всего пути изгнать её образ из своих мыслей. Он встречал в дороге девушек, похожих на неё, в их объятьях раз за разом забывая милые черты.
- Но ведь это измена! – просто не мог сдержаться, нельзя же так, если любишь по настоящему, нельзя так предавать любимых, разве нет?
- Да, измена, - согласился Конрад, а Йозак продолжил.
- Но стоило ему в очередной раз покинуть чужое ложе, как память услужливо напоминала ему о той, что он так отчаянно хотел забыть. И вот однажды он бросил все, чем был занят на тот момент, и отправился в обратный путь, чтобы снова повстречать ту, к кому навеки приковало его всепоглощающее чувство, что он так хотел забыть, запятнать, стереть из своей жизни. В селении было все как и прежде. Он бродил по смутно знакомым улочкам, но не находил её. Сердце его дорожало и подпрыгивало от предвкушения долгожданное встречи. Он, только оказавшись здесь, понял, насколько важна она была. Как немыслимо дорога его сердцу. Но её нигде не было. Он спрашивал прохожих, те лишь пожимали плечами, не понимая, кого он ищет. Тогда он попытался вспомнить дом, в котором она жила когда-то, но это ему не удалось, время стерло все незначительное, проходящее, оставив в памяти лишь светлый образ. Но тут к нему подошла сгорбленная старушка и, потянув за манжету рубашки, заставила нагнуться к своему беззубому рту.
- Не найдешь ты её, милок. Столько лет прошло, только я и помню. Сестрой моей старшей была твоя ненаглядная.
- Что?
- Вы же живете дольше, много дольше. А мы смертны, мы умираем быстро. Но она тебя ждала, всю жизнь ждала. Так и не вышла замуж, так и не родила деток. Сидела целыми днями на тех качелях, что ты для неё смастерил, небось и не помнишь уже, а вот она все помнила. Нанизывала воспоминания на нитку времени, словно драгоценные бусины. Верила, что однажды ты вернешься, хотя бы проститься, а ты не пришел.
- Не верю! – вскричал он, - Ты лжешь мне, мерзкая старуха.
И без оглядки кинулся прочь, к тому дереву, где много лет назад повесил веревочные качели для своей ненаглядной, для своей возлюбленной. А в спину ему несся каркающий, надсадный смех безумной старухи. Вбежав на поляну, нависшую над рекой, он увидел парня и девушку, нежно держащих друг друга за руку. Она сидела на качелях и слегка покачивалась, он стоял рядом и грел в своей ладони её тонкие пальцы. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали никого вокруг. Так и они с его возлюбленной когда-то растворялись в глазах друг друга. Он замер, словно громом пораженный. Глаза застелил влажный туман. Словно безумец, он вышел на поляну, пугая пару влюбленных, окинул их мутным взглядом и кинулся в реку, стремясь хотя бы в смерти слиться с любимой.
- И…и это все? – как они могут считать место с такой жуткой историей подходящим для свиданий!
- Нет. Не все. Теперь это место стало священным для всех влюбленных. Считается, что слова любви, произнесенные там, никогда не смогут быть неискренними. Если кто-то из двоих не уверен в чувствах, то он просто не сможет вымолвить ни слова, пораженный в самое сердце красотой этого места, словно освещенной, смертной жертвой не распознавшего любовь мазоку.
- А вообще, никто ведь точно не знает, было ли это все на самом деле, - похоже, увидев выражение моего лица, решил успокоить Конрад, - Но это на самом деле очень красивое место. Думаю, Вольфрам бы хотел побывать там с тобой.
- Хорошо, - вымучено улыбаюсь, - Спасибо вам.
- Всегда пожалуйста, - снова подмигивает мне Йозак, - Удачи, Ваше Величество

Часть 3

3.Свидание
***
Я не видел Юри с самого утра. Он встал раньше, поэтому, когда я проснулся, в постели его уже не было. Я умылся, оделся и побрел на завтрак. И как мне ему в глаза смотреть после вчерашнего? Да, я давно хотел этого. Да, я мечтал, что однажды он пригласит меня на свидание, и мы проведем с ним целый день только вдвоем. Но когда это наконец произошло, я, я растерялся. Он признался вчера, что никогда не ходил на свидания и не знает, что нужно делать. Но я ведь тоже этого не знаю! До его появления в Нью-Макоку я всех, кто пытался хоть как-то обратить на себя мое внимания, считал просто не достойными меня. Юри полностью поменял мое представление о себе самом. И вот сейчас я так жажду этого, но совершенно не имею опыта в таких делах. Можно, конечно, было бы у кого-нибудь спросить, недаром же у меня целых два старших брата, уж они-то должны знать. Но это… это же так унизительно! Признаваться, что ничего не смыслю в любви, когда налево и направо твердил, что влюблен в Юрии всерьез и надолго. И что с этим делать?
За столом я не знал, куда день глаза, и старался всеми силами лишний раз не поднимать их от тарелки. Юри так искренне обрадовался, когда я пришел, и так же искренне смутился. Он такой красивый, когда краснеет. Так хочется его обнять. Но не на людях же! Если у них на Земле, как он сам признался однажды, публичное проявления своих эмоций вовсе не считается предосудительным, но у нас же совсем не так. То есть, конечно же, никто не осудит, только порадуются за нас. Но я же первым от стыда сгорю! В конце концов, завтрак прошел как-то натянуто и даже Юри, который обычно просто не замечал таких вещей, тоже как-то погрустнел и стал бросать на меня даже немного обиженные взгляды. Что я делаю? Я же оттолкну его! Этого никак нельзя было допускать, ведь я на самом деле хочу быть с ним, хочу, чтобы мы стали больше чем друзьями. Наверное, Конрад прав, и мне нужно хоть немного научиться переступать через себя, хотя бы чуть-чуть, ради Юри.
Но пока я придумывал, что мне ему сказать, Юри сам подошел ко мне, отчаянно краснея, отвел в сторону и обеспокоено спросил, стараясь поймать мой взгляд.
- Ну, что ты? Ты не хочешь? Если так, то не надо…
- Нет! – сам удивился истерическим ноткам в голосе. Но это же ужасно, если он откажется от меня!
- Тогда в чем дело? Пожалуйста, Вольфрам, посмотри на меня, - попросил он почти жалобно, неужели я так сильно мог обидеть его своим поведением? Вскидываю голову, ощущая, как начинают пылать щеки, хочется провалиться под землю здесь и сейчас. Но он так на меня смотрит, меня просто затягивает в темную бездну его взгляда, там где-то на дне плещется беспокойство и неуверенность.
- Я просто стесняюсь, - шепотом признаюсь я. Если не могу открыться братьям, то ему просто обязан признаться.
- Я очень хочу пойти с тобой на свидание, - сглатываю, а он, словно чувствуя мою неуверенность, сильнее сжимает мою ладонь, которую так и не отпустил с начала разговора, - Но я тоже никогда раньше никогда этого не делал и не знаю, не знаю, как себя надо вести.
- Но я тоже не знаю! – пылко восклицает он, - Поэтому не страшно, если ты сделаешь что-то не так или, или я. Мы ведь поймем друг друга, правда? – Юри с такой надеждой смотрит на меня, что я, наконец, могу проглотить тот ком в горле, который не давал мне нормально дышать с самого начала завтрака.
- Спасибо, - удается выдавить мне, и немного вымучено, но искренне ему улыбнуться. Он радостно улыбается. Неожиданно делает шаг навстречу и крепко обнимает. Немыслимо! Нас же увидеть могут! Но я только отчаянно обнимаю его в ответ. А вообще, пусть видят. Он же мой жених, имеем право!
***
- Так куда бы тебе хотелось пойти? – спрашиваю Вольфрама, когда он взбирается в седло, и мы направляем лошадей на выезд из замка.
- А что ты предлагаешь? – робко уточняет он, заправляя за ушко золотистую прядь. Вообще, никогда бы не подумал, что Вольфрам может быть таким кротким. Как будто раньше он по каким-то причинам боялся мне показывать себя настоящего, а вот теперь показал. То есть он, конечно, так и остался смелым, сильным, преданным, способным на безумства, а еще ужасно ревнивым. Просто сейчас я могу видеть его и с другой, менее открытой и яростной, стороны. И таким он мне нравится. Очень. Я даже сам себе удивляюсь. Все оказалось настолько естественным, ну, то, что мы как-то незаметно перешли на несколько другой уровень отношений. И обнимать мне его понравилось, тогда, в столовой после завтрака, когда он, смущенный, похоже, еще больше чем я, признался, что тоже не опытен на любовном фронте. Если честно, я так обрадовался, что он тоже, что просто не смог сдержаться. Да и зачем, раз уж ступили на этот путь, зачем сдерживаться? Ну и пусть на Земле это не приветствуется, зато в Нью-Макоку считается вполне естественным, так чего ж тогда я тушуюсь. Он мне нравится, очень нравится, мы помолвлены, и я уже почти уверен, что тогда он все же был серьезен, когда всеми правдами и неправдами отказывался разорвать помолвку. Осталось только перейти эту грань, отделяющую друзей от… ну, да, от возлюбленных, и хотя я понимаю, что этот путь друг к другу будет не прост, я не боюсь, ведь он пойдет по нему вместе со мной.
- Мне тут Конрад с Йозаком рассказали очень интересную легенду про Качели Влюбленных. Говорят, те места очень красивые. Если хочешь, мы можем сначала отправиться туда.
- Конечно, хочу. Я не думал, что ты про них слышал, - кажется, он и правда обрадовался моему предложению. Уф, я так боялся, что будет иначе, прямо камень с плеч, - А когда они тебе рассказали? – тут же с подозрением воззрился на меня Вольфрам. Я же не хочу начинать все с маленькой, но лжи? Поэтому остается только сказать правду.
- Ну, я пришел спросить у Конрада совета, куда можно пойти на свидание в Нью-Макоу. Я знаю, куда принято ходить на Земле, но здесь же все иначе, поэтому мне нужен был его совет.
- И ты сказал ему, что мы идем на свидание? – тут же вскричал он.
- А что здесь такого? Ты же не думаешь, что я должен скрывать это, словно мы делаем что-то предосудительное!
- Конечно нет, - сразу стушевался Вольфрам, - Просто, я не думал, что ты решишься все рассказать моему брату.
- А что рассказывать-то, ничего же такого и не было пока, - только произнося последнее слово, осознаю, насколько двусмысленной вышла фраза.
- Пока? – неожиданно ухмыляется фон Бильфельд, - Ну раз пока, то я непротив.
Да уж, кто бы сомневался. Сам же вчера ко мне прижимался всем телом. Ну ладно я, до знакомства с ним мне даже в голову не приходило, что двое парней могут, ну, в общем, могут быть вместе как супруги, а он-то это с детства знал. Должен понимать, к чему все это может привести. Раньше меня бы это безумно смутило, а вот сейчас отчего-то не смущает. Неужели я сам этого хочу?
Зато это его шутливое замечание здорово разрядило обстановку. Мы как-то и не заметили, как добрались до нужного места. Просто с ним оказалось так приятно общаться. То есть, я и раньше это знал, но просто как-то никогда с ним вот так запросто не разговаривал обо всем на свете, все время кто-нибудь непременно оказывался рядом. А теперь мы были одни, и никто не мог помешать нам смеяться над незамысловатыми шутками и беззлобно подтрунивать друг над другом, особенно с этим моим пока. Хотя, конечно, некоторые из его замечаний заставили меня покраснеть, впрочем, как и несколько моих. Так что мы были вроде как в расчете.
Заповедная поляна открылась нам неожиданно. Сначала был лес, а потом мы как-то сразу оказались на небольшом открытом пространстве. Где-то под холмом, на котором расположились несколько явно очень старых деревьев, неспешно тек ручей или, если верить Йозаку, небольшая речка. Здесь, как и говорил Конрад, было очень живописно. И на ближайшем к невысокому обрыву дереве были привязаны Качели. Доска на них, действительно, была довольно широкой, так, что вполне можно было прокатиться вдвоем, сев и тесно прижавшись друг к другу. Это смущало. Я даже не сразу понял, что мы оба замолчали и вот уже несколько минут не нарушаем повисшую паузу.
- Вольфрам, - тихо позвал я.
- Да, - так же шепотом отозвался он.
- Хочешь прокатиться?
- Можно попробовать, - он сразу же слез с лошади, я последовал за ним. Возле Качелей Вольфрам остановился и замер, словно не решаясь.
- Да ладно тебе, - попытался его успокоить я. Подошел и уселся на крепко привязанную к толстенному суку доску, - Ничего особенно же мы не делаем.
- Это ты так говоришь, - капризным голосом протянул фон Бильфельд, отмирая и примериваясь как бы поудачнее приземлиться рядом со мной, - Между прочим, у моего народа это место считается священным. Мог бы проявить хоть чуточку уважения к тем, кем тебе править.
- Ну, да. Ты еще меня слабаком обзови, для верности, - фыркнул я. Ну что с ним будешь делать. Нет бы, так и признался, что просто стесняется находиться от меня так близко, хотя в постели его это как-то не смущало. А вот меня наоборот. На свежем воздухе, после такой изумительной конной прогулки, я уже не только не стеснялся - меня просто переполняли какие-то неизведанные ранее чувства: хотелось обнять его, прижать к себе, усадить на колени и прошептать что-нибудь этакое на ухо, чтобы смутить еще сильней, а потом…
- Ну и как ты думаешь, я здесь помещусь, когда ты так расселся?! – возмутился он, но я уже решился, так что непроизвольная попытка вырвать руку от неожиданности, когда я резко за нее схватился и потянул на себя, остановить меня уже не могла. Сам не знаю, как так получилось, что при всей неустойчивости качели легко приняли вес нас обоих, причем Вольфрам оказался не рядом со мной, распределяя нагрузку по всей длине доски, а у меня на коленях, явно смещая наш общий центр тяжести. Веревки лишь натужно скрипнули, но сук дерева даже не прогнулся.
- Юри!
- Тсс, - выдохнул я ему на ухо и он покорно замер, не говоря ни слова, - Мне очень хочется поцеловать тебя, можно? – я что, серьезно это у парня спросил?
Он лишь кивнул и закрыл глаза. Ну, как я теперь могу извиниться и сказать, что вовсе не это имел в виду и не знаю, что на меня нашло, когда он уже ждет? Зажмуриваюсь и на ощупь нахожу его губы своими. Он вздрагивает у меня в руках и неожиданно сам приоткрывает губы, проскальзывая языком в мой рот. Ой! Но не отступать же сейчас, отвечаю ему тем же, а потом полностью теряю ощущение реальности. Не слышу ничего кроме бешеной пульсации крови в ушах и стука сердца где-то в горле. Качели под нами начинают раскачиваться, но я лишь сильнее сжимаю Вольфрама в объятиях, не позволяя потерять равновесие и упасть. Я безумно не хочу разрывать этого поцелуя. Он так сладок! Так восхитителен! А еще я знаю, что просто не смогу смотреть ему в глаза, когда все закончится.

***
Юри целует меня!
Юри.
Целует.
Меня.
Это так… так восхитительно! У меня уже не хватает дыхание, а он все не отстраняется. Да и я тоже. Не хочу, не хочу чтобы это заканчивалось!
Но мы все же вынуждены оторваться друг от друга, хоть на немного, чтобы вздохнуть. Он неотрывно смотрит мне в глаза, его щеки раскраснелись, черные глаза блестят, как брильянты (вообще-то алмаз и есть не ограненный брильянт, и сверкает брильянт ярче, чем алмаз без огранки), а меня трясет уже от ощущения такой долгожданной близости. Тянусь к нему губами и на этот раз сам, первым его целую, он отвечает тут же, не задумываясь.
Не знаю, сколько времени мы целовались. Но первое, что я почувствовал, когда все же смог оторваться от него, это как у меня немеют губы.
- Вольфрам? – зовет он.
- Да?
- Тебе, тебе понравилось? – как он еще может спрашивать?
- А ты как думаешь! – выкрикиваю ему в лицо, пусть даже не смеет больше спрашивать такие глупости.
- А тебя не смущает то, что я парень? – когда же он уймется уже, если у них на земле столь идиотское понятие о любви, то нечего его на нас распространять!
- Нет, не смущает, - отрезаю я, - И нечего тут, слышишь? Какая разница парень или девушка, если нам так хорошо вместе, - а потом, спохватившись, уже тише уточняю, - Нам же хорошо, да?
- Конечно, - он крепче меня обнимает, - Ну что, поедем сегодня ещё куда-нибудь, или здесь останемся? – улыбаясь, спрашивает Юри, а я просто не могу оторвать взгляда от его улыбки. Непроизвольно облизываю губы, он неотрывно следит за движениями моего языка.
- Знаешь, я думаю, что стоит немного задержаться, - говорю я, снова приближая свое лицо к его, - А потом можно в город или… или в замок вернуться.
- Ага, - отзывается он, и мы снова начинает целоваться.

Часть 3

4. Живой огонь

***
Не знаю, сколько бы ещё времени мы провели на этих качелях, но неожиданно к нам с небес спустился кохи и что-то простучал челюстями на своём, непонятном мне, языке. Вольфрам тут же спрыгнул на землю с моих коленей, и выражение лица у него стало таким испуганным, что я сразу понял - случилось что-то плохое.
- Что?
- Он говорит, что мы срочно нужны в замке, там пожар! – выкрикнул Вольфрам, бросаясь к лошадям, мирно щиплющим травку в отдалении, - Быстрее, Юри!
Я никогда в жизни с такой скоростью не скакал, как сейчас. Мы оказались в замковом парке, побив все мыслимые рекорды по времени. Но все равно, этого было недостаточно. Крыло замка, в котором располагалась моя… то есть наша с Вольфрамом комната, пылало. Из окон вырывались оранжевые языки пламени. Все придворные, спешно образовав живую цепочку, передавали ведра с водой, чтобы хоть как-то сбить огонь. Но ничего не помогало, казалось, пламя жило своей собственной жизнью, и ничто не могло противостоять ему. Меня охватила паника: я никогда ничего подобного не видел, но потом я почувствовал тёплую руку, неожиданно сильно сжавшую моё плечо.
Оборачиваюсь. Вольфрам. Он серьёзен и собран, он что-то говорит мне, но я его не слышу, просто каким-то непостижимым образом угадываю слова по движению губ.
- Его нужно потушить, слышишь? Иначе могут пострадать люди. Даже погибнуть.
Последняя фраза меня отрезвляет, словно пощёчина. Изнутри рождается холодная волна, сковывая сердце железной волей. Я уже знаю, что это значит. Сейчас появиться Мао, а я снова не буду помнить ничего из содеянного. Пусть. Привычно уступаю ему своё тело и силу. Сейчас самое главное - люди, он сможет помочь им лучше меня.

***
Мао появляется так же неожиданно, как и всегда. Над перепуганными людьми раздается его командный голос. Не знаю, существует ли в природе хоть кто-нибудь, кто смог бы ослушаться его сейчас. У меня замирает сердце, когда я вижу Шибую в демонической форме, надеюсь, он все сделает правильно - не позволит пострадать никому из придворных и сам не покалечится. Если с ним что-нибудь случиться, я не знаю, что с ним сделаю!
Синие водяные дракону взметнулись ввысь. Как же это красиво! Моим огненным лентам никогда не стать столь же прекрасными. Я так заворожён ими, что даже не сразу слышу восторженные крики, ведь беда миновала, пожар потушен. Мао что-то говорит людям, кажется, успокаивает, я стою слишком далеко, мне не слышно. А потом его тело снова окутывается сияние, и он трансформируется обратно. Успеваю подскочить к нему до того, как он упадет. Сам не понимаю, как успеваю подхватить в очередной раз после столь мощного выброса мареку лишившегося чувств Юри.
- Вольфрам! – окликает меня Конрад, но я лишь киваю ему и направляюсь в летний домик - туда, где когда-то вылупились согретые нашей любовью мишкопчелы. Там, конечно, не прибрано, но все лучше, чем нести его во все ещё задымлённый замок.
- Позаботься о Его Величестве, - бросает мне в спину Веллер и тут же переключается на более насущные проблемы. Например, что надо непременно всех успокоить, убедиться, что нет раненых и оценить нанесённый замку ущерб.
Что же могло произойти? Ведь стенки замка заговорены от огня, уж я-то точно знаю, ведь сам в детстве, когда ещё не умел толком управлять своей силой, не раз мог стать причиной вот такого пожара, но ничего не происходило, разве только мебель пару раз подпалил. Это был непростой огонь, но что или кто могло вызвать его?

***
Юри долго не приходит в себя. Я уже начинаю беспокоиться, когда он все же коротко вздыхает и открывает глаза. Несколько секунд смотрит на меня, словно не узнавая. Потом тепло улыбается, но, не видя моей ответной улыбки, вздрагивает и, вспомнив что произошло, тут же пытается сесть. Обхватываю его за плечи, не позволяя снова рухнуть на небольшую кушетку, на которую я его уложил.
- Что…что там?
- Не беспокойся, ты потушил пожар. Никто не успел пострадать, - я это точно знаю, ко мне недавно заглядывала Анисина и рассказала последние новости. - Я попросил её увести Грету из замка «Клятвы на крови», ещё надышится гарью. Она обещала вместе с нашей дочерью отправиться в замок Гвендаля, а, когда здесь все утрясется, снова вернуться.
Юри облегчено выдыхает и неожиданно обнимает меня.
- Юри?
- Извини. Просто, я так испугался.
- Ну, что ты, - успокаивающе глажу его по голове, - Все уже закончилось, сейчас придворные восстанавливают пострадавшее крыло замка.
- А сильно оно?..
- Нет. Не очень. Основной удар пришёлся на наши с тобой покои. Кто бы это ни был, он знал, где нас искать, - горько улыбаюсь. Уверен, Гвендаль и Конрад тоже пришли к аналогичным выводам. И уже придумывают, как нам защитить Мао от повторного покушения. У меня просто руки чешутся мечом проткнуть насквозь того, кто посмел такое совершить. Не позволю. Просто не позволю никому причинить вред Юри… моему Юри!
- Постой… - спохватывается Шибуя и резко отстраняется от меня, заглядывая в глаза, - То есть ты считаешь, что это было сделано намерено, что кто-то хотел…
- Да, - киваю, и, не удержавшись, обхватываю его лицо ладонями, - Не бойся, Юри, я с тобой. Я убью любого, кто посмеет причинить тебе вред.
Он нервно облизывает губы.
- Я знаю, но получается, что из-за меня мог пострадать кто-то другой. Это же просто ужасно!
- Не беспокойся. Мы сегодня же начнём расследование. Уверен, Мурата уже этим занимается. Анисина сказала, что он отправился в замок Шин-о, чтобы посоветоваться с Ульрике и Истинным.
- А что если ещё что-нибудь загорится и пострадают невинные?!
- Не беспокойся. Теперь мы начеку и постараемся предотвратить очередное покушение.
- Очередное? – с недоверием прищуривается Юри, - А с чего вы вообще взяли, что это был злой умысел. Не кажется ли вам, что это паранойя? Не могло просто так что-нибудь в комнате загореться, что ли? – какой же он все-таки наивный: до сих пор не осознает собственной значимости. Главное, и не переубедишь же, что для нашего мира он фигура номер один. И так же как одни любят его всем сердцем и желают долгих лет правления, так же другие хотят смерти и готовы на все ради достижения поставленной цели.
- Нет, не могло, - жёстко отрезаю я, чтобы до этого наивного слабака наконец дошло, - Стены замка заговорены от огня, понимаешь? Это магия самого Истинного, она защищала нас тысячи лет, и ещё столько же защищать будет. А пламя явно было необычным, ты не заметил?
- Ну, заметил, - неуверенно откликается он и отводит глаза, - Оно словно живое было, когда мы подъехали, а потом… я плохо помню, но когда я превратился в Мао, то, кажется, слышал какой-то голос, такой странный, словно детский…
- О чем ты?
- Я не знаю, может быть, мне показалось?
- А может быть и нет, - раздается от двери.
Мы синхронно поворачивается и видим Йозака, облокотившегося о косяк.
- Пойдемте, думаю, вам обоим стоит это увидеть.
Что это может значить?

Часть 5

5. Не отпущу!
***
Йозак привел нас к нашим покоям. Не понимаю, если пожар начался отсюда, почему не пострадали ни двери, ни внутреннее убранство комнаты? Такое чувство, что и не было ничего. Правда, устойчивый запах гари из коридора говорит об обратном. Мы входим и видим, как Гвендаль что-то настойчиво спрашивает у мальчика лет двенадцати, отчаянно вжимающегося в кресло под пристальным взглядом фон Вальде. Зачем он издевается над ребёнком?!
- Гвендаль! – прямо с порога набрасывается на брата Вольфрам, - Что происходит?
- Если бы я знал, - устало отзывается тот, протирая лицо ладонью.
- А это кто? – не унимается фон Бильфельд.
- Это? Говорит, что и сам не помнит ни кто такой, ни как здесь очутился, - и уже тише добавляет, - Не нравится мне все это.
Подхожу и присаживаюсь на корточки перед зашуганным парнишкой. О, похоже, он альбинос, правда, какой-то неправильный. То есть волосы-то у него белые и глаза красные, словно рубиновые, а вот кожа смуглая, золотистая. Он одет в странный наряд в черно-красную клетку, даже не клетку, а ромбик, как у земных шутов в средние века. Только колпака не хватает и бубенчиков там всяких.
- Привет, - улыбаюсь и протягиваю ему руку, - Я – Юри, а тебя как зовут?
Мальчик несколько мгновений насторожено смотрит на меня, но я продолжаю ему улыбаться, и его губы наконец трогает робкая ответная улыбка.
- Я… - голос у него немного с хрипотцой, наверное, надышался дыма, - Я – Пирра, - и тоже протягивает мне руку.
- Рад познакомиться с тобой, Пирра.
К нам подходит хмурый Гвендаль, только что о чем-то тихо разговаривающий с Вольфрамом, Конрадом и Йозаком. Мне не был слышен их разговор. Не страшно, они сами расскажут мне все, что сочтут нужным. Но я просто поверить не могу, что этот малыш может быть замешан в случившемся.
- Вам, Ваше Величество, удалось то, чего я не мог добиться от него целых полчаса, - со вздохом произносит он, продолжая с недоверием смотреть на Пирру.
- Да? Может быть, вы пользовались не теми методами? - решительно оборачиваюсь и твёрдо смотрю ему в глаза. Он хмыкает и соглашается.
- Возможно. А теперь не могли бы вы уточнить у вашего нового знакомого, как он оказался в замке, а точнее - в ваших личных покоях.
Поворачиваюсь к мальчику, но он лишь отчаянно мотает головой.
- Я не знаю, честно. Я… я спал, кажется, очень глубоко спал. Мне снились сны… а потом, потом я проснулся уже здесь… это все, - сбивчиво рассказывает он и мнет в руках край черно-красной курточки.
- Достаточно, брат, думаю, мальчику нужен отдых, - вмешивается Вольфрам.
- Да, и нам всем не мешало бы отдохнуть, - поддерживает Конрад, - и поужинать, тем более на дворе уже вечер.
- Да, конечно, - соглашается фон Вальде и выходит из комнаты.
- А с ним что? – кивает на Пирру Йозак
- Я думаю, Юри и Вольфрам смогут присмотреть за нашим гостем, не так ли? – улыбается нам Конрад. Мы с Вольфрамом переглядывается и киваем.
- Конечно.
- Вот и отлично. Увидимся за ужином.

***
Все-таки это был просто безумный день. Мне даже в страшном сне не могло такое привидеться. Кто-то желает Мао смерти, он даже не побоялся совершить дерзкое нападение в стенах замка! Надо срочно во всем разобраться. Братья нервничают, да и я сам весь на взводе. Поэтому ужин прошёл в молчании. Аниссины и Греты с нами не было, а Шерри тоже куда-то спешно отбыла, многозначительно посмотрев на меня, я даже не понял сначала, а потом вспомнил. Мы же только сегодня с Юри были на свидании! Ох, с этим пожаром у меня все напрочь из головы вылетело. Это было…было самое лучшее свидание в моей жизни! Если б не пожар… Собственноручно прибью того, кто виноват в том, что нам не дали нормально пообщаться! И тут мне приходит в голову совершенно другая мысль: нам же сегодня спать в одной кровати, а что если… нет, наверное, Юри уже спит. Я задержался немного, проверяя усиленные посты охраны, а он сразу же ушел, как только убедился, что Пирра нормально устроился и тут же уснул в одной из гостевых комнат. Мальчик, похоже, намучился не меньше нас. Не знаю кто он, но когда смотрю в его красные глаза, в груди возникает щемящее чувство потери, наверное, я просто его жалею: потерять память - что может быть ужасней.
Вхожу в спальню, Юри даже не шевелится и, кажется, дышит ровно. Как я и думал. Немного разочаровано переодеваюсь, сил обходить кровать нет никаких. Подхожу со стороны, на которой обычно спит Шибуя (она ко мне сейчас ближе) и через его ноги перебираюсь на свое место. Но Юри неожиданно садится и сгребает меня в охапку. Я закашливаюсь, но он все равно не отпускает.
- Вольфрам… - выдыхает он одними губами, когда я уже собирался возмутиться, но горячее дыхание в области ключицы заставляет замереть. Пауза затягивается, а мне становится довольно неудобно вот так практически лежать на нем.
- Юри?
- Извини, - он отпускает меня и снова ложится. Я сижу у него в ногах и ошарашено смотрю в чёрные глаза, - Прости, я сам не знаю, что на меня нашло, - шепчет Юри и закрывает лицо ладонью. На коленях подползаю и отвожу его руку.
- Ну, что ты? Никто не пострадал, тебе не в чем себя винить.
- Да не в этом дело! Просто… просто я подумал, что в комнате мог бы оказаться ты и я… я не успел бы тебе помочь и тогда… - он краснеет, но не отводит глаз, а я, кажется, могу сейчас просто утонуть в захлестнувшей меня нежности, - Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится, как в тот раз, когда ты лежал в саркофаге, больше похожем на гроб, и я…
- Я тоже, - не знаю, от чего глаза становятся сырыми, я не плачу, нет, просто, просто не могу справиться с тем шквалом чувств, что захлестнул меня, - Я тоже не переживу, если ты…
Не могу - в горле застрял ком, и я просто не могу говорить сейчас. Склоняю голову на грудь моему жениху и ложусь рядом. Он тут же меня обнимает. Мне так хорошо, так уютно рядом с ним. И ничего не хочется, кроме как лежать вот так и чувствовать биение его сердца у меня под щекой.
- Уснешь?
- А ты?
- Не знаю. Когда ложился, думал - сразу засну, а потом в голову мысли всякие полезли, так что теперь не уверен, - признается Юри, машинально гладя меня по голове. Приятно так, что просто слов нет, - Но ты спи. Ты и так напереживался сегодня.
- Ты тоже, - напоминаю я, и кладу голову так, чтобы видеть его лицо.
- Ну да, - бесхитростно улыбается Шибуя. Не удержавшись, провожу пальцами по его губам. В голове всплывают воспоминания о том… о том, что мы творили на Качелях. Щеки тут же начинают пылать.
- Вольфрам? – он поджимает губы, а я подаюсь вперёд и целую его, сам не понимая, как так получается.
Он отвечает, но потом кладет руки мне на талию и отстраняет от себя.
- Не надо.
- Но почему?! – ну что не так на этот раз?! Что ему не нравиться?
- Вольфрам, пожалуйста.
- Так, объясни в чем дело! – все, мне надоели эти его постоянные оговорки, пусть хоть раз нормально объяснит!
- Ну почему ты такой упрямый, - выдыхает он и отворачивается, протягиваю руку и пытаюсь повернуть его голову к себе за подбородок, он отталкивает мою ладонь и делает попытку отвернуться. Не на того напал! Он даже не понимает, как так происходит, что я оказываюсь сидящим на нем и удерживаю его руки над головой.
- Вольфрам!
- Что? – я зол, нечего было меня доводить, - Опять о своей Земле вспомнил, да? О том, что там только с девушками можно? Слабак!
- Не называй меня слабаком!
- А то что?
- Да ничего. Ты что, не понимаешь?
- Нет, не понимаю. Объясни! – требую я, а он несколько секунда испытующе на меня смотрит, а потом подается вперед. Я инстинктивно склоняюсь ниже, - Я же не железный!
- Что? – озадачено моргаю. Что он этим хочет сказать?
- А то! Мне шестнадцать лет и… и ты мой жених…и ты… - он мучительно краснеет, хотя куда уж больше, и отворачивается, даже не пытаясь вырваться, хотя, наверное, мог бы. А я все не понимаю, при чем здесь… Ой! Он же не…
- Ну и дурак, - выдыхаю я, отпускаю его руки, но слезать с него даже не собираюсь. Юри молчит и не смотрит на меня.
- Я твой жених, забыл? – напоминаю. Неужели он думает, что я не пойму, что я… я не захочу…
- Я помню, - бормочет он куда-то в подушку.
- Тогда почему ты не хочешь? – чувствую, как сам заливаюсь краской. Но это и правда ужасно смущает!
- Что? – он резко поворачивает лицо ко мне, а я не знаю, куда глаза деть от смущения.
- Ну, мы могли бы…
- А ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? – сердито спрашивает он. И чего сердиться-то?
- Конечно, понимаю!
- Правда? – он пристально смотрит. Я тушуюсь под этим взглядом.
- Ну, теоретически…
- Теоретически? Ну-ну, – скептически хмыкает Юри, кладет руки мне на талию и явно собирается заставить слезть с себя. Что-то я не уверен, что хочу позволить ему это, а то мы так не до чего и не договоримся, я его знаю, опять сбежать попытается. Уловив мой настрой, Шибуя лишь тяжело вздыхает и продолжает - Так вот, напоминаю, у меня даже девушки никогда не было. И тем более я понятия не имею, как это должно происходить между двумя парнями… Поэтому слезь с меня, мне нужно в ванну.
Хочу возразить, но он резко приподнимается, почти садиться, и чуть не скидывает меня с себя, но я обхватываю его руками за шею, а ногами за талию. Юри сдавленно охает, когда я ощущаю бёдрами причину, по которой он так хочет сбежать от меня сейчас.
- Вольфрам…
- Не отпущу!

***
Я правда думал, что удастся сбежать от него? Дурак. Сам поражаюсь, как мог быть настолько наивным. Но Вольфрам тоже хорош, зачем он так настойчив. Я же и не умею ничего, зачем ему делать это со мной? Хотя вообще-то, при одной мысли, что он будет заниматься этим с кем-то другим, меня передёргивает. Он так тесно ко мне прижимается, что моя дрожь передается ему. Он начинает дрожать всем телом. Что происходит?
- Юри, пожалуйста, - шепчет он. Я просто деревенею - такой беспомощный у него голос, - Не уходи!
- Тсс…я не уйду.
- Правда?
- Да, - как я могу ответить иначе?
Вольфрам очень смущён, я знаю, потому что сейчас смущаюсь не меньше его, но он поднимает голову и пристально смотрит мне в глаза.
- Давай… - он нервно облизывает губы, и я уже знаю, что он скажет, - Давай сделаем это, Юри, пожалуйста.
- Ты уверен? Уверен, что хочешь?
- Хочу.
Что я ещё могу сделать ,кроме как поцеловать его?
Он так жадно мне отвечает, прижимается тесней… Да куда же ближе! Он, что, врасти в меня хочет? Я просто задыхаюсь от его близости, продохнуть не могу, а его губы, ох!… Они такие горячие! Они обжигают меня, выжигают изнутри, не дают нормально соображать. Он этого добивается, да? Ну, как можно отказать такому? А ещё эта его розовенькая сорочка, которую ему моя мама прислала. Пальцы скользят по шелку, путаются в лентах, вынуждая дёргать сильнее, чтобы освободиться, а в итоге только ещё больше стягивают рубашку с белоснежных плеч. Не могу больше! Нагибаюсь, припадаю губами к основанию шеи, спускаюсь на ключицу. Вольфрам судорожно дышит где-то надо мной, что-то шепчет. Не слышу его, только стук сердца в ушах, моего? его? Да, что же это! Он ёрзает у меня на коленях. Мне физически больно от того, что ткань пижамных брюк соприкасается с разгорячённой кожей. Хочу освободиться, хоть немного, но он не пускает, скрещивает щиколотки у меня за спиной и не пускает. Хоть плачь! Прикусываю нежную кожу на шее, хоть немного отвлечься, хоть чуть-чуть, ну как же! Вольфрам вскрикивает и, и немного отстраняется, ровно настолько, чтобы просунуть между нами руку, он же не собирается…Ооох! Как же это… он двигает рукой, резко, мне больно иногда, но это так, так здорово! Я уже не способен чувствовать ничего, кроме его руки, сжимающей нас обоих. Но мне тоже, тоже хочется касаться его. Я хочу, так сильно хочу, чтобы ему было хорошо со мной, так же как мне с ним. Набрасываюсь на его губы. Сам никогда не подозревал в себе такой жадной страстности. Одной рукой крепче сжимаю плечи, а вторую присоединяю к его, которая уже нашла правильный ритм для нас обоих. Подстраиваюсь под движения, он кричит мне в рот что-то нечленораздельно, а я готов расплакаться, как девчонка, от просто непереносимого наслаждения. Вспышка света перед глазами кажется такой яркой, что я зажмуриваюсь, ощущая, как по нашим рукам, все ещё синхронно двигающимся где-то между нами, растекаются тёплые капли. Вольфрам весь изгибается, запрокидывая голову, а я рычу куда-то в область его шеи, впиваюсь зубами. Неужели может быть лучше, чем сейчас?
Мы сидим, просто не в силах оторваться друг от друга после всего. Голова пуста, как выкипевший чайник. Ни о чем не хочу сейчас размышлять, никуда идти. Но нам надо в ванну. А то вон, Вольфрама, похоже, так разморило, что он уже почти спит, доверчиво положив голову мне на плечо и тихо посапывая в шею. Слегка встряхиваю его, он мычит что-то протестующее.
-Давай-давай, - начинаю уговаривать как маленького, я прекрасно понимаю, как ему не хочется вставать, но все же надо, - Нам в ванну нужно, ты же не хочешь заснуть прямо так?
- А почему нет…
- Потому что, привязаться друг к другу и прилипнуть - это очень разные вещи, не согласен?
- Ладно-ладно, я встаю, только пообещай мне… - чего ещё хочет этот неугомонный? Он ещё способен чего-то хотеть?
- Давай примем ванну вместе.
Вздыхаю и шутливо признаюсь, хотя щеки так горят, что можно, наверное, на них глазунью поджарить. Кстати, не отказался бы перекусить…
- Думаешь, я отпущу тебя одного?
Он вскидывает голову, чуть не ударяя меня в челюсть - я вовремя успеваю уклониться, и улыбается, так радостно, что мне остается только чмокнуть его в нос и улыбнуться в ответ.


продолжение следует...