Название: Снежное безумие
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: Манназ
Пейринг: Конрад/Йозак
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для Манназ , которая хотела про Йозака с Конрадом, «романтично и нежно».
Снежное безумие
Вы думаете, это нормально, когда взрослый парень пытается всеми силами спрятаться за заснеженными кустами, короткими перебежками пересекая открытые участки парка? Нет конечно, ненормально. А еще, как назло, у этого парня рыжая шевелюра столь приметного огненного оттенка, что никакая белая тряпочка, с помощью которой он всячески пытается замаскироваться под милый, никому не мешающий сугробик, не спасает. А все почему? Да потому, что, разбирая завалы в подземельях, обитатели замка в очередной раз наткнулись на какую-то волшебную машинку неизвестного назначения. И Мао Юури (всех благ и процветания нашему горячо, ну очень горячо любимому королю) и другие страждущие приключений на свои з… хм, головы, не решили на практике узнать, а для чего эта симпатичная пятигранная штучка с ледяным драконом сверху, словно изготовившимся выпустить струю пламени, собственно нужна. Ведь для чего-то она нужна, не правда ли? И почему-то никто не поинтересовался, а для чего же её так далеко запрятали, раз она безопасна и никакого вреда принести не может. Как оказалось, еще как может! Вот если бы Йозаку кто еще пару часов назад сказал, что этот день, начавшийся там мирно и обычно, закончится масштабным побоищем, он бы не поверил и искренне предложил шутнику отправиться в город к какому-нибудь эскулапу. А вот теперь, после активации этой штуки, в которую, как оказалось, заключили столько мареку, что хватило на то, чтобы покрыть настоящими снежными сугробами всю столицу Страны Демонов, он вынужден прятаться по кустам, иначе…ой! Большой, плотно-скатанный снежок угодил ему прямо пониже спины. Йозак развернулся в прыжке, посылая свой, заранее приготовленный снаряд в отместку, надеясь, что правильно угадал направление. Но, конечно, промазал. Со спины разве угадаешь, из-за какого дерева в тебя так прицельно попал нападавший. Но Гуриер недаром считался лучшим шпионом Нью-Макоку - повторного попадания ему удалось избежать, спрятавшись за небольшим сугробом, нырнув туда буквально рыбкой, в то время, как над головой просвистел еще один снежок. Да кто же это у нас такой меткий?! Хотя, учитывая, что Мао Юури своим завидным энтузиазмом удалось подбить на эту затею фактически всех обитателей замка, даже личную гвардию короля… Да что там, даже Великого Мудреца, которому, так и быть, мог бы послужить оправданием довольно юный возраст его нынешнего воплощения Мураты Кена… Но вместе с ним к снежной баталии присоединился сам Истинный Король… Вот после этого отказаться не смог даже фон Вальде. Так что вариантов, кто бы мог так прицельно по нему метить из-за какого-то ближайшего дерева, было много, даже слишком много. Но проигрывать ужасно не хотелось. Поэтому Йозак скатал себе очередной снаряд (руки без рукавиц, потерянных где-то в пылу сражения, уже озябли и покраснели. Но главным для него сейчас была победа, а руки, чай, не отвалятся!), накинул на голову белую тряпку, что удалось захватить из замка, скрывая тем самым свою приметность на белом фоне и тихо, как мышка, пополз в сторону от своего укрытия, надеясь застать нападавшего врасплох. И, кажется, ему это удалось. Из-за дерева мелькнул чей-то рукав. Стараясь создавать как можно меньше звуков и даже дыша через раз, Йозак подполз почти вплотную, весь подобрался. И тут же распрямился как пружина, посылая свое накачанное тело вперед на того, кому удалось его подбить. И с великим наслаждением впечатал снежком прямо… в грудь своего капитана. От неожиданности Конрад оступился и осел на снег. В шоколадных глазах появилось какое-то детское обиженное выражение, которого Йозак у него никогда не видел, но был готов на все, лишь бы увидеть вновь, а потом Веллер сморгнул, хитрющее посмотрел на него и начал смеяться, легко и заразительно, так что просто нельзя было не хохотать вместе с ним. И прежде чем оруженосец успел отдышаться после приступа хохота, кинулся на него и повалил в снег.
Как же это было здорово! Дурачиться и кататься по снегу, словно мальчишки. Словно и не было горечи и боли, через которые пришлось пройти, словно и не было этих лет, отделяющих их теперешних от тех двух мальчишек, которые путешествовали вместе с Дан Хири в одном седле. Запах снега и чужого дыхания на собственных щеках пьянил и кружил голову почище вина, хотелось обниматься и плакать от восторга, но они же взрослые, такие разве плачут? А вот, когда Конрад подмял его под себя и неожиданно впился в губу безумным поцелуем, вот тогда стало действительно страшно, что это всего лишь сон, что этого никогда не было и не будет в реальности. Ну откуда может взяться столько снега в Нью-Макоку? А даже если и может, разве станет капитан целовать его так отчаянно нежно и страстно одновременно. Скорей всего не будет. Но даже если это сон, он просто не может не ответить ему, не может не разомкнуть губы, не впустить требовательный и настойчивый язык, тут же принимающийся ласкать небо и щеки изнутри. Так восхитительно сладко, насыщено ярко, до звездного неба под веками, до дрожи в груди. Изгоняя из головы все посторонние мысли, кроме одной: «Я хочу, чтобы это не кончалось никогда». Но дыхания уже не хватает, легкие жжет огнем, к ресницам подступают слезы и хочется кашлять, но тогда бы пришлось разорвать поцелуй. А это так пугает, что, кажется, проще умереть, чем посмотреть в глаза друг друга. Но Конрад не на много, но старше, и, похоже, чуточку смелей. Он разрывает поцелуй и жадно глотает морозный, обжигающий легкие, воздух, а Йозак лежит под ним и боится пошевелиться, боится открыть глаза, только дышит часто и прерывисто, а как можно иначе, когда кругом такое безумие.
- Так ты посмотришь на меня, или мне можно и не вставать? – насмешливо интересуется Веллер, с любопытством рассматривая, как замирают черты лица оруженосца, а потом медленно-медленно приоткрываются синие шальные глаза.
- Капитан? – тихо спрашивает и судорожно сглатывает, и теперь Конраду приходится еще бороться с искушением приникнуть губами к вздрагивающему кадыку. Интересно, сам-то Йозак понимает, какие черти пляшут в душе его капитана?
- Да?
- Что это было?
- Ну, - насмешливо роняет тот, вставая и протягивая ему руку, - Мне хотелось думать, что поцелуй. А ты что думаешь?
- Ничего не думаю, - насупившись, бросает Йозак, но руку принимает, тоже поднимается и начинает отряхиваться от снега.
- То есть, повторить ты не хочешь?
- Что?
- Знаешь, что-то я не помню, чтобы попадал тебе снежком по уху.
- Нет, только пониже спины, - и тут до него доходит, - Постойте. Так это вы меня гоняли по всему парку. Капитан, вы что, нарочно, да?
- Конечно, а ты как думал.
- Но… да, как вы…
- Ладно, - отмахивается от его протестов Конрад, - Пойдем в замок, там должны были уже затопить камины и подогреть вино.
- Нет уж, - упрямится тот, - Я требую реванша!
- Не дождешься! – неожиданно серьезно произносит Конрад и тут же оказывается к нему вплотную, - У тебя руки ледяные уже, ты пальцы-то хоть чувствуешь?
- Но…
- Никаких «но», пока не согреешься в замке, никакой переигровки не будет. Пошли, - берет его за руку и как маленького ведет за собой.
А в замке тепло и тихий треск дров в камине, подогретое вино с приятной горчинкой и послевкусием, растворяющимся в поцелуях… Что может быть прекраснее любви?
Название: Снежное безмолвие
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: [L]<b>Манназ</b>[/L]
Пейринг: Гвендаль/Гюнтер
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для [L]<b>Teado</b>[/L], которая хотела про Гвендаля с Гюнтером и чтобы много-много снега.
Снежное безмолвие
- Ой, Гвендаль, а это ты… - испугано ойкнул фон Крист, когда осознал, в чью именно спину угодил его не очень-то прицельно брошенный снежок. Мао Юури вместе с фон Бильфельдом и Гретой убежали далеко вперед и с такого расстояния советник все равно бы не смог попасть ни в одного из них, но чувство азарта, захватившее его от этой детской, но такой увлекательной игры, просто не позволило руке опуститься, поэтому он и швырнул свой снаряд не очень-то и надеясь попасть, но попал. Фон Вальде нахмурился еще сильнее обычного, впрочем, ничего другого Гюнтер от него и не ждал. Проклиная себя последними словами, фон Крист втянул голову в плечи и приготовился выслушать уничижительную тираду о том, как по детски он себя ведет, вместо того, чтобы задуматься, как отключить эту дурацкую машинку по производству снега, которую так не вовремя отыскали в подвалах замка, а Юури решил узнать, для чего это на шестигранник посажен ледяной дракон, который даже в жару, обычную для Нью-Макоу, не тает. Гюнтер вообще недоумевал, как Юури удалось вытащить на эту снежную баталию, разразившуюся перед окнами замка фон Вальде. Его безмерно удивляло, что серьезный и нелюдимый Гвендаль вообще согласился выйти на улицу из своего обожаемого кабинета, ведь даже когда у него не было особо важных государственных дел, он предпочитал оставаться там и проводить свободные часы за вязанием, которое с упрямством дракона называл медитированием. Ну, как думалось Гюнтеру, каждый медитирует так, как умеет. Вот только если бы вязаные звери Гвендаля были более похожи на тех, которыми он их задумал, тогда не приходилось бы ломать голову, к какому виду принадлежит очередное вязаное творении, и, наверное, Гвендаль не обижался бы так, когда угадать это все же не удавалось. Признаться, у фон Криста это никогда не получалось, и Гвендаль злился на него каждый раз. Это огорчало. Особенно если учесть, что Гюнтеру Гвендаль всегда нравился, он мечтал когда-нибудь стать таким как он, и хоть это должно было бы выглядеть забавно, ведь фон Вальде младше его почти наполовину, все равно ему хотелось подражать, хотелось быть таким же твердым в своих решениях и непреклонным - в суждения. Гюнтер никогда не видел, чтобы старший сын Шерри плакал, даже когда тот был совсем мальчишкой, даже когда ему было на самом деле больно. Например, тогда, когда его младший брат Конрад вернулся после Рутенбергской бойни. Фон Крист до сих пор не мог забыть взгляд, каким смотрел в глаза брата Гвендаль. Они никогда не были особо близки, но тот взгляд, полный сочувствия и непередаваемой горечи, все расставлял по своим местам. Гвендаль дорожил братом, нет, даже любил его, не смотря на то, что тот был полукровкой, что у них были разные отцы, что они редко общались в детстве.
Приготовившись к неизбежному, Гюнтер не сразу осознал, для чего Гвендаль неожиданно нагнулся, загреб руками без перчаток снег, а когда понял, то было уже поздно - ему в лицо летели пушистые хлопья, тут же превращаясь в мелкие капли на теплой коже щек. На лице советника застыло такое обиженное детское выражение - было так обидно, что просто слов не передать. Так попасться, и главное кому - Гвендалю, которому и вообще по статусу не положено делать нечто подобное. Гюнтер коротко шмыгнул носом, встретившись со смеющимися синими глазами, хотя выражение лица фон Вальде оставалось таким же хмурым и сосредоточенным, и стер нежданную влагу с лица ладонью. А потом все же не смог сдержаться, как не старался, и обижено вскрикнул.
- За что?
- Хмм… ну можешь считать это маленькой местью, - примирительно обронил фон Вальде, с интересом разглядывая закутанного в теплую шубу Гюнтера, лицо которого в обрамлении белого, словно снег, и такого же пушистого, воротника, смотрелось просто непередаваемо мило и трогательно. И без того мягкие черты лица советника, словно стали еще мягче и нежней, делая того моложе и невиннее. Смотреть на него сейчас, с обижено надутыми губами и мокрыми от растаявших снежинок ресничками было уж очень приятно. Хотелось подойти, обнять, утешить. Зарыться лицом в сиреневые пряди, вдохнуть их снежный аромат и прошептать на ушко что-то донельзя смущающее, чтобы увидеть на, и без того раскрасневшихся на морозе, щеках еще и румянец смущения и дрожь в глазах, когда осмелишься неожиданно для самого себя попробовать на вкус приоткрытые влажные губы.
- Ты же… ты же не участвуешь в игре! – продолжал возмущаться фон Крист, просто не замечая, какими глазами на него смотрит Гвендаль. Может и хорошо, что не замечал. Потому что когда тот оказался неожиданно близко, сокращая расстояние между ними до одного вздоха, когда сильные руки легли на его талию (и хотя через шубу почувствовать их тепло не удавалось, Гюнтеру отчего-то подумалось, что они должны быть огненно горячими), и он даже не успел ни отступить, ни еще как-то выказать свое недовольство таким поведение. Сердце восторженно замерло, «наверное это все снег, он что-то делает с людьми», Гюнтер сам не понял почему глаза закрылись сами по себе, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя. И больно засосало под ложечкой, когда ожидаемого прикосновения к губам так и не произошло. Гвендаль неожиданно просто зарылся лицом ему в волосы и хрипло прошептал.
- Не смотри так.
- Как? – сам не понимая, зачем, но обнимая его в ответ, уточнил Гюнтер.
- Когда ты так смотришь, мне хочется тебя поцеловать.
- А мне хочется, чтобы ты поцеловал меня, - сердце разрывалось от счастья. Что с ними произошло, не понимал ни тот, ни другой. Просто они целовались в этом снежном безмолвии, нежно, восторженно, так, как никогда и не мечтали целовать друг друга. Просто они, наконец-то, перестали притворяться и стали сами собой.
Название: Снежная нежность
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: [L]<b>Манназ</b>[/L]
Пейринг: Шин-О/Мурата
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для [L]<b>Naians</b>[/L], которая ничего не хотела, но я написала это для нее.
Снежная нежность
- Почему ты её не остановишь? – поинтересовался Мурата, когда время начало клониться к вечеру, и большинство участников снежной баталии уже убежали в замок отогреваться подогретым вином под треск поленьев в камине главного зала. Великий Мудрец и сам бы предпочел к ним присоединится, но Шин-О так целенаправленно последние минут двадцать петлял по парку, идя к одному ему известной цели, что покинуть Истинного короля сейчас казалось Кену неуместным, и он обреченно продолжал плестись за ним. На самом деле Мурата был на редкость приятным и общительным парнем, умел располагать к себе людей, умел пошутить, умел утешить, но, когда в нем пробудилась сущность Великого Мудреца Нью-Макоу, он был вынужден научиться еще и интриговать. Правда, его интриги пока не имели столь масштабных последствий, как у его предшественника - все-таки Мурата обладал слишком большим человеколюбием, чтобы бездумно ставить на кон жизни даже совсем неизвестных ему людей. Поэтому-то он так уважал и ценил своего друга Юури, который в их мире был хоть и не единственным его приятелем, но, пожалуй, самым ценным для него. Шибуя тоже любил людей и обладал поистине уникальным чувством справедливости и силой, чтобы защищать свои идеалы и тех, кто нуждался в защите. Мурата сам недоумевал, почему так трепетно относится к другу, но изменить свое отношение не согласился бы ни за какие богатства обоих миров. А потом в его жизни появился Шин-О. В его памяти хранилось очень много чужих воспоминаний об этом сильном, властном, но в тоже время очень добром и просто невероятно красивом мужчине, ну, точнее, юноше. Конечно, Мурата понимал, что Шин-О много тысяч лет, но все равно воспринимал его как парня, немногим себя старше: то ли дело было в не хранящей следов старения внешности Истинного короля, то ли в его неунывающем и даже немного мальчишеском характере (а иногда и не немного). А еще он помнил, как тот начал снится ему, когда Мурата был еще совсем маленьким. Теперь-то он понимал, что это просто пробуждались в нем воспоминания Дайкензи. Но тогда, тогда он придумал себе невидимого друга, у которого, отчего-то, не было имени (во сне он не соглашался открыть его маленькому Мурате), но он всегда был его негласным спутником, особенно когда мальчику было грустно. И перестал ему сниться, только когда он поступил в среднюю школу и познакомился с Шибуей Юури. Сейчас, размышляя об этом и бредя за Шин-О, решительно вышагивающим впереди, Мурата недоумевал, отчего так получилось - может быть, эти сны и не были снами вовсе. Может ли быть так, что это сам Шин-О приходил к нему тогда? Конечно может. Ведь Великий Мудрец лучше кого бы то ни было представлял себе истинные возможности последнего, просто именно сейчас это казалось таким странным, таким волнующим, и хотелось спросить, добиться хоть какой-то ясности. Но как-то немыслимо было спрашивать о таком, особенно его. Поэтому он задал совсем другой вопрос, невинный и ни к чему не обязывающий: простое любопытство, почему снежный артефакт продолжает работать до сих пор, почему Шин-О не прекратит этот снегопад, который, кажется, к вечеру стал только усиливаться. Но Истинный король проигнорировал вопрос своего мудреца, зато, не оборачиваясь, задал свой.
- Почему ты принял их? Почему не отказался от воспоминаний, как все те, в чьих телах он пробуждался до тебя?
- Не знаю, просто так вышло, - растеряно пробормотал Мурата, останавливаясь и грея озябшие пальцы дыханием, и вздрогнул, когда его руки накрыли чужие ладони. И они были теплыми. Разве у духа руки могут быть теплыми? Могут, если этот дух в этом мире почти бог. Вскинул растерянный взгляд. Из-за, запотевших от его же собственного дыхания, стекол выражение глаз Шин-О было не разобрать, а снять очки он не мог, ведь тот грел его руки в ладонях.
- Просто? – уточнил Шин-О, но в голосе его Мурате почудилась грусть.
- Наверное, - менее уверено, чем хотелось бы, сказал он, аккуратно высвобождаясь и снимая очки, чтобы протереть их шарфом.
- Почему ты не уверен? – настаивал тот не отодвигаясь, даже когда мальчик посмотрел на него поверх очков, которые одевал вновь. Тяжело вздохнул и несколько раздраженно пробормотал. Этот разговор казался ему очень странным. Зачем Шин-О затеял его?
- Ну, хотя бы потому, что ты так близко стоишь.
- А если я встану еще ближе? – придвигаясь совсем вплотную, поинтересовался тот, проигнорировав, как много раз прежде, раздражение мальчика его поведением. Он же Король, есть ли ему дело до своего Мудреца?
- Так ты смутишь меня окончательно, и я больше ничего тебе не скажу, - холодно бросил тот. Все же этот всесильный ребенок иногда был просто невыносим. Мурата прекрасно помнил себя в детстве и мог точно сказать, что никогда, никогда не был так навязчив, так непререкаемо уверен в своем праве досаждать другим людям. Но разве Шин-О, привыкшему, что все его капризы выполнялись беспрекословно, объяснишь, что так нельзя?
- А если я отодвинусь, ты ответишь мне честно? – склонив голову на бок, но даже не попытавшись отступить хотя бы на шаг назад, насмешливо поинтересовался тот.
- Да, - обреченно вздохнул Мурата, мечтая лишь о том, как доберется все же до замка и, наконец, хоть немножко согреется.
Шин-О отступил, но не на шаг, а всего лишь на пол шага, и все равно остался слишком близко, по мнению мальчика. Но он прекрасно понимал, что объяснять что-то бесполезно, поэтому сам отступил назад, но не тут-то было. Истинный Король тут же придвинулся снова, оставаясь на все таком же расстоянии.
- В чем дело? - улыбаясь, поинтересовался он, - Я так сильно тебя волную?
- Нет. Но спокойно подумать не даешь точно, - честно признался Мурата - он вообще предпочитал не врать Шин-О, что-то внутри него противилось этому, поэтому он всегда отвечал на его вопросы честно.
- Даже так? – все тот же насмешливый тон, все та же грусть в глазах.
- Да, только так, - кивнул Мурата, борясь с непреодолимым желанием отступить, отвернуться, но, понимая прекрасно, что не выйдет. Не позволит Шин-О ему избежать этого разговора, все равно добьется ответа, таким уж был и остается он, Истинный Король, - Ты мне снился, когда я был маленьким, - тихо произнес он и вздохнул, - Странно, правда? Я в детстве считал, что сам тебя придумал, а в средней школе ты перестал мне сниться.
- Ты нашел себе другого друга.
- Что? – ему показалось, что он ослышался, а потом думать о чем-либо уже было невозможно, Шин-О порывисто обнял его и прижал к своей груди. Мурата задержал дыхание, замирая, а потом попытался вывернуться из хватки сильных рук, - Не надо, - тихо попросил он, но тот его опять не услышал.
- Ну почему? Почему? – тихо прошептал Шин-О ему в затылок, - Почему ты отталкиваешь меня? Почему не подпускаешь?
- Не надо. Ты ошибаешься. Я - не Дайкензя, я – всего лишь сосуд для его памяти и чувств. Я помню, как ты любил его. Но я – не он, слышишь?
- Я знаю, - шепчет он и неожиданно совсем легко целует в губы, мальчик смаргивает и довольно сильно отталкивает его от себя, но он не пускает, сильней сжимает руки, привлекает в себе ближе, еще ближе, так что становится трудно дышать, - Я знаю. Прекрасно знаю, но почему ты не хочешь мне поверить?
- Потому что я помню, как вы любили друг друга! Такая любовь не может закончиться, даже со смертью! Пусти же! – выкрикивает Мурата в лицо Шин-О и все-таки вырывается, отскакивает, словно обжегшись, как можно дальше, тяжело дыша. Черные глаза за стеклами очков кажутся просто огромными.
- Ты снова оставишь меня, да? Снова выберешь его? – тихо спрашивает Истинный Король, и в его голосе больше нет мягких ноток, которые всегда неизменно появлялись, когда он обращался к нему.
- Кого? – растеряно моргает мальчик, действительно, уже просто не понимая, что еще от него хочет Шин-О.
- Своего нового короля, - словно выплевывает тот, и снова делает шаг к нему навстречу.
- Юури? – и снова оказывается схвачен, сам не понимает как быстро удается Истинному королю оказаться возле него и снова прижать к себе, сбивая с дыхания и вынуждая сердце отчаянно колотится где-то в горле.
- Почему ты не хочешь полюбить меня, как любишь его? Почему?!
- Да потому что я его не люблю!
- Что?
- Тебе по словам повторить? Я. Не люблю. Его. Может быть, ты хоть теперь успокоишься, и мы вернемся в замок? Я замерз уже, и есть хочется, - успокаиваясь, на пол тона ниже заканчивает он и примирительно выдавливает из себя натянутую улыбку.
- Ты никогда ко мне так не относился, как к нему!
- Ну, как же с тобой сложно, - обессилено вздыхает Мурата, - Ну вот скажи, как я должен к тебе относится? Я уважаю тебя, я…
- Но не любишь!
- А ты считаешь, что любви можно добиться силой? – ну не признаваться же ему, в конце концов, что последние пол года все его мысли заняты лишь этим непостижимым существом, которое так настойчиво сжимает его сейчас в своих объятиях. Да и не привык Мурата Кен сдаваться так быстро, так просто, тем более, такому как он, отчего-то считающему, что весь мир у его ног. Может быть мир и весь, но он, Мурата, точно нет.
- Я уже ничего не считаю, я просто хочу, чтобы ты любил меня, - тихо шепчет Шин-О, прижимаясь лбом ко лбу упрямого мальчишки. Ну, как такому отказать? Он потрясающе красив, когда неистов и яростен, Мурата видел это в воспоминаниях Дайкензи, но Шин-О еще прекраснее, когда печален и кроток, вот как сейчас. В душе рождается немыслимая ранее нежность, а с неба падают воздушные хлопья, и хочется безумствовать и признаваться, даже если сам не уверен в своих чувствах, даже если сам боишься верить в них. Он улыбается и обнимает его лицо ладонями и тихо-тихо шепчет прямо в губы.
- Я и люблю.
Название: Снежная ярость
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: Манназ
Пейринг: Юури/Вольфрам
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: завершающий штрих к серии Снежных зарисовок по Королю Демонов с разными пейрингами.
Дарю всем тем, кто любит этот пейринг.
Снежная ярость
Снег пошел так неожиданно. Стоило нажать на едва заметную выемку на пятиграннике, на котором восседал миниатюрный, но исполненный с поразительной достоверностью, ледяной дракон, как с неба, кружась и оседая на все вокруг, начали падать пушистые хлопья. Юури и представить не мог, что в широтах Нью-Макоку может идти снег. Вот так запросто, падая с неба и отчего-то совсем не тая, даже при плюсовой температуре, а может быть, его просто было слишком много, и он не успевал превратиться в воду. А еще он неожиданно отметил, как красиво сверкают на солнце снежинки, запутавшиеся в золотых волосах Вольфрама, который, как и сам король демонов минуту назад, неотрывно смотрел в небо, надеясь найти там ответ на вопрос, а что собственно они сделали, чтобы вызвать такое.
А снег все падал и падал, и уже совсем скоро его намело столько, что весь парк покрылся ровным слоем довольно глубокого снега. Ну, как при этом не вытащить всех обитателя замка поиграть в снежки, подурачиться вволю, пока нет никаких конфликтов с соседями, пока можно просто жить, быть счастливыми, влюбляться. Как тут удержаться?
Носиться по заснеженным аллеям вместе со всеми было просто непередаваемым удовольствием, Юури уже и вспомнить не мог, когда вел себя так по-детски несерьезно, когда ему на душе было так легко и радостно. Кажется, сейчас он готов был признаться в любви всем, кто только захочет слушать, но всех как-то сразу рядом не оказалось, даже Грета, до этого все время радостно путающаяся под ногами, куда-то убежала, остался лишь он, Вольфрам фон Бильфельд, благородный лорд и по совместительству его жених. Последняя мысль немного отрезвила, но все равно остановить не смогла. Юури со всего размаха налетел на него и неожиданно крепко стиснул в объятьях, приподнимая над землей.
- Юури, - немного придушено вякнул Вольфрам, сразу же растерявший весь свой боевой задор.
- Извини, - выдохнул тот ему куда-то в шею, послушно опуская обратно, но почему-то не отодвигаясь. И с неподдельным любопытством принялся рассматривать порозовевшие щеки явно смущенного парня.
- Да ладно тебе, - отчего-то сам засмущался Шибуя, - я ведь просто… просто радостью хотел поделиться.
- Ну… поделился, - тихо произнес Вольфрам, не поднимая глаз.
- Нет! – заупрямился тот, встряхивая его за плечи, - Так не пойдет! Почему ты расстроился?
- Я не расстроился! – тут же завелся Вольфрам и попытался вывернуться из его рук, но Шибуя не позволил, сжимая пальцы так сильно, что фон Бильфельду показалось, что даже плотная куртка не спасет его от синяков. Но сдаваться так просто было совершенно не в его характере, - Пусти меня, слабак!
- Ах, та-а-ак, - почти прорычал ему в лицо Юури: от благостного настроения не осталось и следа, - Я же много раз просил не называть меня слабаком, - тихо, но угрожающе произнес он, неотрывно глядя в зеленые глаза, в которых появилось какое-то растерянное выражения. Вольфрам явно не ожидал такой его реакции на свои, ставшие давно уже привычными для обоих, слова. Но фон Бильфельды не сдаются. Никогда!
- Да, - насмешливо протянул он, изящным жестом откидывая со лба длинную челку, - И как же ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя?
- Пойдем, - беря за руку, и утягивая за собой, бросил через плечо Юури, решительно направляясь куда-то.
- Куда? – попытался не поддаться Вольфрам, но разве вырвешься тут, если юный король что-то решил.
В оранжереи было тепло и как всегда пестро от обилия розовых кустов всех расцветок и форм. Кроваво-алые, молочно-белые, оранжево-красные, махровые, обычные, мелкие, крупные. На любой, даже самый взыскательный вкус. Розы были известной слабостью фон Криста, он всегда очень трепетно следил, чтобы его любимицы ни в чем не нуждались. Вот и сейчас, несмотря на снег за окном, они были в безопасности за толстыми стеклами оранжереи. Но Мао Юури было не до роз. Он злился и не находил себе места, понимал как глупо выглядит то, что он притащил сюда фон Бильфельда сам не зная зачем, но исправить что либо уже не мог. И больше всего на свете сейчас ему не хотелось слышать опостылевшее за эти годы - «Юури, ты слабак!». Но, конечно же, понимал, что этого просто нельзя избежать, ведь на любую оплошность с его стороны Вольфрам предпочитал реагировать именно так. Как будто ему нравилось лишний раз подчеркивать никчемность своего жениха, как Мао. А вот хвалить он его никогда не спешил. Даже когда Юури и в самом деле удавалось добиться поистине выдающихся успехов. Это обижало, а сейчас, после пренеприятной сцены в заснеженном саду, еще и злило. И Юури не знал, куда деваться от этой вспыхнувшей так неожиданно злости.
- И что теперь? - высокомерно, глядя на него сверху вниз, и это при том, что за последний год стал на пол головы ниже, протянул фон Бильфельд. Как же Юури ненавидел эти его аристократические интонации. Он все еще пытался сдержаться. Все еще не хотел ссориться по-настоящему. Поэтому лишь закусил губу и промолчал. Но Вольфрама такая его реакция совсем не удовлетворила. Он тоже был зол, причем в первую очередь на себя самого, но конечно, предпочитал делать вид, что злится на Юури, ну не признаваться же теперь, что изначально был не прав. Нет, такого ему просто не позволяла гордость, а точнее, привитое поколениями благородных предков, высокомерие, - Так ты собираешься мне хоть что-нибудь объяснить? Зачем ты меня сюда притащил, слаб…
И тут же оказался сбит с ног довольно чувствительным ударом в грудь: из легких вышибло воздух, в глазах застыло непередаваемое выражение детской обиды, но тут же исчезло, сметенное, словно ударной волной, обжигающей ярости.
- Да, как ты!.. – тут же вскакивая на ноги, выкрикнул он.
- А вот так, - так же сильно толкнул его Юури снова. Но на этот раз фон Бильфельду все же удалось устоять на ногах, - Не называй меня слабаком, я по-хорошему тебя прошу, Вольфрам, слышишь?
- А что, если нет? – усмехается тот и снова подходит ближе.
- Пожалуйста, Вольфрам, только не сейчас, - на тон ниже просит Юури, уже понимая, что ничего не добьется, что не удастся решить все миром. Никогда не удавалось, значит и сейчас придется либо отступить и замять, сделать вид, что ничего не было, либо раз и навсегда вбить в хорошенькую голову жениха, что такого обращения он больше не потерпит. Хорошенькую? Кто это сказал?
- Нет уж, давай все проясним сейчас!
- Хорошо, - уставшим голосом произносит он и неожиданно хватает фон Бильфельда за руку и резко дергает на себя, оседая на мягкую траву вместе с ним. И прежде чем Вольфрам начнет возмущаться, прежде чем сообразит, что сказать или что сделать, или, что хуже всего, начнет вырываться, впивается в его губы яростным поцелуем. В нем нет нежности, да и как её быть, когда внутри все клокочет и пенится от злости, обиды, возмущения, когда хочется не ласкать и нежить, а терзать и калечить и делать больно так же, как больно самому сейчас...
И отрывается он него, только каким-то остаточным осколком разума осознавая привкус крови на чужих губах, которые так и не разомкнулись, так и приняли всю ярость, весь напор, так и не попросили остановиться. Они смотрят друг на друга огромными глазами. Агат и изумруд напротив друг друга - изысканное сочетание, нечего сказать. В глазах просто огромные зрачки, а в горле нет ни единого слова, чтобы хоть что-то сказать, чтобы попросить прощения, чтобы объяснить самим себе, за что? Но Юури смаргивает первым, он же король, значит, ему и отвечать. Он уже привык нести ответственность всегда и за всех.
- Прости, - он шепчет очень тихо, но руки сжимаются сильней и привлекают ближе, а щеки, еще секунду назад белые как мел, начинают рдеть. Спасаясь от смущения и всепоглощающей изумрудности глаз, он утыкается лицом в шею фон Бильфельда и грустно вздыхает, - Злишься?
- Нет, кажется, - голос хриплый, но уже не от злости - по-другому, и нежные руки в черных, как уголь волосах, - Только не надо так больше.
- Хорошо, я больше не буду тебя целовать. Прости, это как-то случайно вышло, - смиренно признает свое поражение король и вздрагивает, когда его пребольно дергают за волосы на затылке. Поднимает голову и утопает в зелени глаз.
- Нет, я хотел сказать, - розовенький язычок облизывает припухшие, пораненные в поцелуе губы (завораживающее зрелище, не правда ли?)О, юный Мао не смог бы с этим не согласится, даже если бы и хотел.
- А что тогда?
- Что ты можешь… - голос падает на пол тона, а лицо склоняется к лицу. Щеки пылают, и он так мил сейчас, так восторженно прекрасен, что просто невозможно думать ни о чем, кроме пьянящей свежести его губ, - Ты можешь целовать меня, когда тебе захочется, только не так.
- А как?
И губы снова накрывают губы, нежно-нежно, лаская каждый уголок, прослеживая языком каждую трещинку, умоляя раскрыться, впустить, отозваться. Ну разве такому откажешь?
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: Манназ
Пейринг: Конрад/Йозак
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для Манназ , которая хотела про Йозака с Конрадом, «романтично и нежно».
Снежное безумие
Снежное безумие
Вы думаете, это нормально, когда взрослый парень пытается всеми силами спрятаться за заснеженными кустами, короткими перебежками пересекая открытые участки парка? Нет конечно, ненормально. А еще, как назло, у этого парня рыжая шевелюра столь приметного огненного оттенка, что никакая белая тряпочка, с помощью которой он всячески пытается замаскироваться под милый, никому не мешающий сугробик, не спасает. А все почему? Да потому, что, разбирая завалы в подземельях, обитатели замка в очередной раз наткнулись на какую-то волшебную машинку неизвестного назначения. И Мао Юури (всех благ и процветания нашему горячо, ну очень горячо любимому королю) и другие страждущие приключений на свои з… хм, головы, не решили на практике узнать, а для чего эта симпатичная пятигранная штучка с ледяным драконом сверху, словно изготовившимся выпустить струю пламени, собственно нужна. Ведь для чего-то она нужна, не правда ли? И почему-то никто не поинтересовался, а для чего же её так далеко запрятали, раз она безопасна и никакого вреда принести не может. Как оказалось, еще как может! Вот если бы Йозаку кто еще пару часов назад сказал, что этот день, начавшийся там мирно и обычно, закончится масштабным побоищем, он бы не поверил и искренне предложил шутнику отправиться в город к какому-нибудь эскулапу. А вот теперь, после активации этой штуки, в которую, как оказалось, заключили столько мареку, что хватило на то, чтобы покрыть настоящими снежными сугробами всю столицу Страны Демонов, он вынужден прятаться по кустам, иначе…ой! Большой, плотно-скатанный снежок угодил ему прямо пониже спины. Йозак развернулся в прыжке, посылая свой, заранее приготовленный снаряд в отместку, надеясь, что правильно угадал направление. Но, конечно, промазал. Со спины разве угадаешь, из-за какого дерева в тебя так прицельно попал нападавший. Но Гуриер недаром считался лучшим шпионом Нью-Макоку - повторного попадания ему удалось избежать, спрятавшись за небольшим сугробом, нырнув туда буквально рыбкой, в то время, как над головой просвистел еще один снежок. Да кто же это у нас такой меткий?! Хотя, учитывая, что Мао Юури своим завидным энтузиазмом удалось подбить на эту затею фактически всех обитателей замка, даже личную гвардию короля… Да что там, даже Великого Мудреца, которому, так и быть, мог бы послужить оправданием довольно юный возраст его нынешнего воплощения Мураты Кена… Но вместе с ним к снежной баталии присоединился сам Истинный Король… Вот после этого отказаться не смог даже фон Вальде. Так что вариантов, кто бы мог так прицельно по нему метить из-за какого-то ближайшего дерева, было много, даже слишком много. Но проигрывать ужасно не хотелось. Поэтому Йозак скатал себе очередной снаряд (руки без рукавиц, потерянных где-то в пылу сражения, уже озябли и покраснели. Но главным для него сейчас была победа, а руки, чай, не отвалятся!), накинул на голову белую тряпку, что удалось захватить из замка, скрывая тем самым свою приметность на белом фоне и тихо, как мышка, пополз в сторону от своего укрытия, надеясь застать нападавшего врасплох. И, кажется, ему это удалось. Из-за дерева мелькнул чей-то рукав. Стараясь создавать как можно меньше звуков и даже дыша через раз, Йозак подполз почти вплотную, весь подобрался. И тут же распрямился как пружина, посылая свое накачанное тело вперед на того, кому удалось его подбить. И с великим наслаждением впечатал снежком прямо… в грудь своего капитана. От неожиданности Конрад оступился и осел на снег. В шоколадных глазах появилось какое-то детское обиженное выражение, которого Йозак у него никогда не видел, но был готов на все, лишь бы увидеть вновь, а потом Веллер сморгнул, хитрющее посмотрел на него и начал смеяться, легко и заразительно, так что просто нельзя было не хохотать вместе с ним. И прежде чем оруженосец успел отдышаться после приступа хохота, кинулся на него и повалил в снег.
Как же это было здорово! Дурачиться и кататься по снегу, словно мальчишки. Словно и не было горечи и боли, через которые пришлось пройти, словно и не было этих лет, отделяющих их теперешних от тех двух мальчишек, которые путешествовали вместе с Дан Хири в одном седле. Запах снега и чужого дыхания на собственных щеках пьянил и кружил голову почище вина, хотелось обниматься и плакать от восторга, но они же взрослые, такие разве плачут? А вот, когда Конрад подмял его под себя и неожиданно впился в губу безумным поцелуем, вот тогда стало действительно страшно, что это всего лишь сон, что этого никогда не было и не будет в реальности. Ну откуда может взяться столько снега в Нью-Макоку? А даже если и может, разве станет капитан целовать его так отчаянно нежно и страстно одновременно. Скорей всего не будет. Но даже если это сон, он просто не может не ответить ему, не может не разомкнуть губы, не впустить требовательный и настойчивый язык, тут же принимающийся ласкать небо и щеки изнутри. Так восхитительно сладко, насыщено ярко, до звездного неба под веками, до дрожи в груди. Изгоняя из головы все посторонние мысли, кроме одной: «Я хочу, чтобы это не кончалось никогда». Но дыхания уже не хватает, легкие жжет огнем, к ресницам подступают слезы и хочется кашлять, но тогда бы пришлось разорвать поцелуй. А это так пугает, что, кажется, проще умереть, чем посмотреть в глаза друг друга. Но Конрад не на много, но старше, и, похоже, чуточку смелей. Он разрывает поцелуй и жадно глотает морозный, обжигающий легкие, воздух, а Йозак лежит под ним и боится пошевелиться, боится открыть глаза, только дышит часто и прерывисто, а как можно иначе, когда кругом такое безумие.
- Так ты посмотришь на меня, или мне можно и не вставать? – насмешливо интересуется Веллер, с любопытством рассматривая, как замирают черты лица оруженосца, а потом медленно-медленно приоткрываются синие шальные глаза.
- Капитан? – тихо спрашивает и судорожно сглатывает, и теперь Конраду приходится еще бороться с искушением приникнуть губами к вздрагивающему кадыку. Интересно, сам-то Йозак понимает, какие черти пляшут в душе его капитана?
- Да?
- Что это было?
- Ну, - насмешливо роняет тот, вставая и протягивая ему руку, - Мне хотелось думать, что поцелуй. А ты что думаешь?
- Ничего не думаю, - насупившись, бросает Йозак, но руку принимает, тоже поднимается и начинает отряхиваться от снега.
- То есть, повторить ты не хочешь?
- Что?
- Знаешь, что-то я не помню, чтобы попадал тебе снежком по уху.
- Нет, только пониже спины, - и тут до него доходит, - Постойте. Так это вы меня гоняли по всему парку. Капитан, вы что, нарочно, да?
- Конечно, а ты как думал.
- Но… да, как вы…
- Ладно, - отмахивается от его протестов Конрад, - Пойдем в замок, там должны были уже затопить камины и подогреть вино.
- Нет уж, - упрямится тот, - Я требую реванша!
- Не дождешься! – неожиданно серьезно произносит Конрад и тут же оказывается к нему вплотную, - У тебя руки ледяные уже, ты пальцы-то хоть чувствуешь?
- Но…
- Никаких «но», пока не согреешься в замке, никакой переигровки не будет. Пошли, - берет его за руку и как маленького ведет за собой.
А в замке тепло и тихий треск дров в камине, подогретое вино с приятной горчинкой и послевкусием, растворяющимся в поцелуях… Что может быть прекраснее любви?
Название: Снежное безмолвие
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: [L]<b>Манназ</b>[/L]
Пейринг: Гвендаль/Гюнтер
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для [L]<b>Teado</b>[/L], которая хотела про Гвендаля с Гюнтером и чтобы много-много снега.
Снежное безмолвие
Снежное безмолвие
- Ой, Гвендаль, а это ты… - испугано ойкнул фон Крист, когда осознал, в чью именно спину угодил его не очень-то прицельно брошенный снежок. Мао Юури вместе с фон Бильфельдом и Гретой убежали далеко вперед и с такого расстояния советник все равно бы не смог попасть ни в одного из них, но чувство азарта, захватившее его от этой детской, но такой увлекательной игры, просто не позволило руке опуститься, поэтому он и швырнул свой снаряд не очень-то и надеясь попасть, но попал. Фон Вальде нахмурился еще сильнее обычного, впрочем, ничего другого Гюнтер от него и не ждал. Проклиная себя последними словами, фон Крист втянул голову в плечи и приготовился выслушать уничижительную тираду о том, как по детски он себя ведет, вместо того, чтобы задуматься, как отключить эту дурацкую машинку по производству снега, которую так не вовремя отыскали в подвалах замка, а Юури решил узнать, для чего это на шестигранник посажен ледяной дракон, который даже в жару, обычную для Нью-Макоу, не тает. Гюнтер вообще недоумевал, как Юури удалось вытащить на эту снежную баталию, разразившуюся перед окнами замка фон Вальде. Его безмерно удивляло, что серьезный и нелюдимый Гвендаль вообще согласился выйти на улицу из своего обожаемого кабинета, ведь даже когда у него не было особо важных государственных дел, он предпочитал оставаться там и проводить свободные часы за вязанием, которое с упрямством дракона называл медитированием. Ну, как думалось Гюнтеру, каждый медитирует так, как умеет. Вот только если бы вязаные звери Гвендаля были более похожи на тех, которыми он их задумал, тогда не приходилось бы ломать голову, к какому виду принадлежит очередное вязаное творении, и, наверное, Гвендаль не обижался бы так, когда угадать это все же не удавалось. Признаться, у фон Криста это никогда не получалось, и Гвендаль злился на него каждый раз. Это огорчало. Особенно если учесть, что Гюнтеру Гвендаль всегда нравился, он мечтал когда-нибудь стать таким как он, и хоть это должно было бы выглядеть забавно, ведь фон Вальде младше его почти наполовину, все равно ему хотелось подражать, хотелось быть таким же твердым в своих решениях и непреклонным - в суждения. Гюнтер никогда не видел, чтобы старший сын Шерри плакал, даже когда тот был совсем мальчишкой, даже когда ему было на самом деле больно. Например, тогда, когда его младший брат Конрад вернулся после Рутенбергской бойни. Фон Крист до сих пор не мог забыть взгляд, каким смотрел в глаза брата Гвендаль. Они никогда не были особо близки, но тот взгляд, полный сочувствия и непередаваемой горечи, все расставлял по своим местам. Гвендаль дорожил братом, нет, даже любил его, не смотря на то, что тот был полукровкой, что у них были разные отцы, что они редко общались в детстве.
Приготовившись к неизбежному, Гюнтер не сразу осознал, для чего Гвендаль неожиданно нагнулся, загреб руками без перчаток снег, а когда понял, то было уже поздно - ему в лицо летели пушистые хлопья, тут же превращаясь в мелкие капли на теплой коже щек. На лице советника застыло такое обиженное детское выражение - было так обидно, что просто слов не передать. Так попасться, и главное кому - Гвендалю, которому и вообще по статусу не положено делать нечто подобное. Гюнтер коротко шмыгнул носом, встретившись со смеющимися синими глазами, хотя выражение лица фон Вальде оставалось таким же хмурым и сосредоточенным, и стер нежданную влагу с лица ладонью. А потом все же не смог сдержаться, как не старался, и обижено вскрикнул.
- За что?
- Хмм… ну можешь считать это маленькой местью, - примирительно обронил фон Вальде, с интересом разглядывая закутанного в теплую шубу Гюнтера, лицо которого в обрамлении белого, словно снег, и такого же пушистого, воротника, смотрелось просто непередаваемо мило и трогательно. И без того мягкие черты лица советника, словно стали еще мягче и нежней, делая того моложе и невиннее. Смотреть на него сейчас, с обижено надутыми губами и мокрыми от растаявших снежинок ресничками было уж очень приятно. Хотелось подойти, обнять, утешить. Зарыться лицом в сиреневые пряди, вдохнуть их снежный аромат и прошептать на ушко что-то донельзя смущающее, чтобы увидеть на, и без того раскрасневшихся на морозе, щеках еще и румянец смущения и дрожь в глазах, когда осмелишься неожиданно для самого себя попробовать на вкус приоткрытые влажные губы.
- Ты же… ты же не участвуешь в игре! – продолжал возмущаться фон Крист, просто не замечая, какими глазами на него смотрит Гвендаль. Может и хорошо, что не замечал. Потому что когда тот оказался неожиданно близко, сокращая расстояние между ними до одного вздоха, когда сильные руки легли на его талию (и хотя через шубу почувствовать их тепло не удавалось, Гюнтеру отчего-то подумалось, что они должны быть огненно горячими), и он даже не успел ни отступить, ни еще как-то выказать свое недовольство таким поведение. Сердце восторженно замерло, «наверное это все снег, он что-то делает с людьми», Гюнтер сам не понял почему глаза закрылись сами по себе, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя. И больно засосало под ложечкой, когда ожидаемого прикосновения к губам так и не произошло. Гвендаль неожиданно просто зарылся лицом ему в волосы и хрипло прошептал.
- Не смотри так.
- Как? – сам не понимая, зачем, но обнимая его в ответ, уточнил Гюнтер.
- Когда ты так смотришь, мне хочется тебя поцеловать.
- А мне хочется, чтобы ты поцеловал меня, - сердце разрывалось от счастья. Что с ними произошло, не понимал ни тот, ни другой. Просто они целовались в этом снежном безмолвии, нежно, восторженно, так, как никогда и не мечтали целовать друг друга. Просто они, наконец-то, перестали притворяться и стали сами собой.
Название: Снежная нежность
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: [L]<b>Манназ</b>[/L]
Пейринг: Шин-О/Мурата
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: написано в подарок к Зимнепраздникам для [L]<b>Naians</b>[/L], которая ничего не хотела, но я написала это для нее.
Снежная нежность
Снежная нежность
- Почему ты её не остановишь? – поинтересовался Мурата, когда время начало клониться к вечеру, и большинство участников снежной баталии уже убежали в замок отогреваться подогретым вином под треск поленьев в камине главного зала. Великий Мудрец и сам бы предпочел к ним присоединится, но Шин-О так целенаправленно последние минут двадцать петлял по парку, идя к одному ему известной цели, что покинуть Истинного короля сейчас казалось Кену неуместным, и он обреченно продолжал плестись за ним. На самом деле Мурата был на редкость приятным и общительным парнем, умел располагать к себе людей, умел пошутить, умел утешить, но, когда в нем пробудилась сущность Великого Мудреца Нью-Макоу, он был вынужден научиться еще и интриговать. Правда, его интриги пока не имели столь масштабных последствий, как у его предшественника - все-таки Мурата обладал слишком большим человеколюбием, чтобы бездумно ставить на кон жизни даже совсем неизвестных ему людей. Поэтому-то он так уважал и ценил своего друга Юури, который в их мире был хоть и не единственным его приятелем, но, пожалуй, самым ценным для него. Шибуя тоже любил людей и обладал поистине уникальным чувством справедливости и силой, чтобы защищать свои идеалы и тех, кто нуждался в защите. Мурата сам недоумевал, почему так трепетно относится к другу, но изменить свое отношение не согласился бы ни за какие богатства обоих миров. А потом в его жизни появился Шин-О. В его памяти хранилось очень много чужих воспоминаний об этом сильном, властном, но в тоже время очень добром и просто невероятно красивом мужчине, ну, точнее, юноше. Конечно, Мурата понимал, что Шин-О много тысяч лет, но все равно воспринимал его как парня, немногим себя старше: то ли дело было в не хранящей следов старения внешности Истинного короля, то ли в его неунывающем и даже немного мальчишеском характере (а иногда и не немного). А еще он помнил, как тот начал снится ему, когда Мурата был еще совсем маленьким. Теперь-то он понимал, что это просто пробуждались в нем воспоминания Дайкензи. Но тогда, тогда он придумал себе невидимого друга, у которого, отчего-то, не было имени (во сне он не соглашался открыть его маленькому Мурате), но он всегда был его негласным спутником, особенно когда мальчику было грустно. И перестал ему сниться, только когда он поступил в среднюю школу и познакомился с Шибуей Юури. Сейчас, размышляя об этом и бредя за Шин-О, решительно вышагивающим впереди, Мурата недоумевал, отчего так получилось - может быть, эти сны и не были снами вовсе. Может ли быть так, что это сам Шин-О приходил к нему тогда? Конечно может. Ведь Великий Мудрец лучше кого бы то ни было представлял себе истинные возможности последнего, просто именно сейчас это казалось таким странным, таким волнующим, и хотелось спросить, добиться хоть какой-то ясности. Но как-то немыслимо было спрашивать о таком, особенно его. Поэтому он задал совсем другой вопрос, невинный и ни к чему не обязывающий: простое любопытство, почему снежный артефакт продолжает работать до сих пор, почему Шин-О не прекратит этот снегопад, который, кажется, к вечеру стал только усиливаться. Но Истинный король проигнорировал вопрос своего мудреца, зато, не оборачиваясь, задал свой.
- Почему ты принял их? Почему не отказался от воспоминаний, как все те, в чьих телах он пробуждался до тебя?
- Не знаю, просто так вышло, - растеряно пробормотал Мурата, останавливаясь и грея озябшие пальцы дыханием, и вздрогнул, когда его руки накрыли чужие ладони. И они были теплыми. Разве у духа руки могут быть теплыми? Могут, если этот дух в этом мире почти бог. Вскинул растерянный взгляд. Из-за, запотевших от его же собственного дыхания, стекол выражение глаз Шин-О было не разобрать, а снять очки он не мог, ведь тот грел его руки в ладонях.
- Просто? – уточнил Шин-О, но в голосе его Мурате почудилась грусть.
- Наверное, - менее уверено, чем хотелось бы, сказал он, аккуратно высвобождаясь и снимая очки, чтобы протереть их шарфом.
- Почему ты не уверен? – настаивал тот не отодвигаясь, даже когда мальчик посмотрел на него поверх очков, которые одевал вновь. Тяжело вздохнул и несколько раздраженно пробормотал. Этот разговор казался ему очень странным. Зачем Шин-О затеял его?
- Ну, хотя бы потому, что ты так близко стоишь.
- А если я встану еще ближе? – придвигаясь совсем вплотную, поинтересовался тот, проигнорировав, как много раз прежде, раздражение мальчика его поведением. Он же Король, есть ли ему дело до своего Мудреца?
- Так ты смутишь меня окончательно, и я больше ничего тебе не скажу, - холодно бросил тот. Все же этот всесильный ребенок иногда был просто невыносим. Мурата прекрасно помнил себя в детстве и мог точно сказать, что никогда, никогда не был так навязчив, так непререкаемо уверен в своем праве досаждать другим людям. Но разве Шин-О, привыкшему, что все его капризы выполнялись беспрекословно, объяснишь, что так нельзя?
- А если я отодвинусь, ты ответишь мне честно? – склонив голову на бок, но даже не попытавшись отступить хотя бы на шаг назад, насмешливо поинтересовался тот.
- Да, - обреченно вздохнул Мурата, мечтая лишь о том, как доберется все же до замка и, наконец, хоть немножко согреется.
Шин-О отступил, но не на шаг, а всего лишь на пол шага, и все равно остался слишком близко, по мнению мальчика. Но он прекрасно понимал, что объяснять что-то бесполезно, поэтому сам отступил назад, но не тут-то было. Истинный Король тут же придвинулся снова, оставаясь на все таком же расстоянии.
- В чем дело? - улыбаясь, поинтересовался он, - Я так сильно тебя волную?
- Нет. Но спокойно подумать не даешь точно, - честно признался Мурата - он вообще предпочитал не врать Шин-О, что-то внутри него противилось этому, поэтому он всегда отвечал на его вопросы честно.
- Даже так? – все тот же насмешливый тон, все та же грусть в глазах.
- Да, только так, - кивнул Мурата, борясь с непреодолимым желанием отступить, отвернуться, но, понимая прекрасно, что не выйдет. Не позволит Шин-О ему избежать этого разговора, все равно добьется ответа, таким уж был и остается он, Истинный Король, - Ты мне снился, когда я был маленьким, - тихо произнес он и вздохнул, - Странно, правда? Я в детстве считал, что сам тебя придумал, а в средней школе ты перестал мне сниться.
- Ты нашел себе другого друга.
- Что? – ему показалось, что он ослышался, а потом думать о чем-либо уже было невозможно, Шин-О порывисто обнял его и прижал к своей груди. Мурата задержал дыхание, замирая, а потом попытался вывернуться из хватки сильных рук, - Не надо, - тихо попросил он, но тот его опять не услышал.
- Ну почему? Почему? – тихо прошептал Шин-О ему в затылок, - Почему ты отталкиваешь меня? Почему не подпускаешь?
- Не надо. Ты ошибаешься. Я - не Дайкензя, я – всего лишь сосуд для его памяти и чувств. Я помню, как ты любил его. Но я – не он, слышишь?
- Я знаю, - шепчет он и неожиданно совсем легко целует в губы, мальчик смаргивает и довольно сильно отталкивает его от себя, но он не пускает, сильней сжимает руки, привлекает в себе ближе, еще ближе, так что становится трудно дышать, - Я знаю. Прекрасно знаю, но почему ты не хочешь мне поверить?
- Потому что я помню, как вы любили друг друга! Такая любовь не может закончиться, даже со смертью! Пусти же! – выкрикивает Мурата в лицо Шин-О и все-таки вырывается, отскакивает, словно обжегшись, как можно дальше, тяжело дыша. Черные глаза за стеклами очков кажутся просто огромными.
- Ты снова оставишь меня, да? Снова выберешь его? – тихо спрашивает Истинный Король, и в его голосе больше нет мягких ноток, которые всегда неизменно появлялись, когда он обращался к нему.
- Кого? – растеряно моргает мальчик, действительно, уже просто не понимая, что еще от него хочет Шин-О.
- Своего нового короля, - словно выплевывает тот, и снова делает шаг к нему навстречу.
- Юури? – и снова оказывается схвачен, сам не понимает как быстро удается Истинному королю оказаться возле него и снова прижать к себе, сбивая с дыхания и вынуждая сердце отчаянно колотится где-то в горле.
- Почему ты не хочешь полюбить меня, как любишь его? Почему?!
- Да потому что я его не люблю!
- Что?
- Тебе по словам повторить? Я. Не люблю. Его. Может быть, ты хоть теперь успокоишься, и мы вернемся в замок? Я замерз уже, и есть хочется, - успокаиваясь, на пол тона ниже заканчивает он и примирительно выдавливает из себя натянутую улыбку.
- Ты никогда ко мне так не относился, как к нему!
- Ну, как же с тобой сложно, - обессилено вздыхает Мурата, - Ну вот скажи, как я должен к тебе относится? Я уважаю тебя, я…
- Но не любишь!
- А ты считаешь, что любви можно добиться силой? – ну не признаваться же ему, в конце концов, что последние пол года все его мысли заняты лишь этим непостижимым существом, которое так настойчиво сжимает его сейчас в своих объятиях. Да и не привык Мурата Кен сдаваться так быстро, так просто, тем более, такому как он, отчего-то считающему, что весь мир у его ног. Может быть мир и весь, но он, Мурата, точно нет.
- Я уже ничего не считаю, я просто хочу, чтобы ты любил меня, - тихо шепчет Шин-О, прижимаясь лбом ко лбу упрямого мальчишки. Ну, как такому отказать? Он потрясающе красив, когда неистов и яростен, Мурата видел это в воспоминаниях Дайкензи, но Шин-О еще прекраснее, когда печален и кроток, вот как сейчас. В душе рождается немыслимая ранее нежность, а с неба падают воздушные хлопья, и хочется безумствовать и признаваться, даже если сам не уверен в своих чувствах, даже если сам боишься верить в них. Он улыбается и обнимает его лицо ладонями и тихо-тихо шепчет прямо в губы.
- Я и люблю.
Название: Снежная ярость
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: Манназ
Пейринг: Юури/Вольфрам
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Дискламер: не претендую
От Автора: завершающий штрих к серии Снежных зарисовок по Королю Демонов с разными пейрингами.
Дарю всем тем, кто любит этот пейринг.
Снежная ярость
Снежная ярость
Снег пошел так неожиданно. Стоило нажать на едва заметную выемку на пятиграннике, на котором восседал миниатюрный, но исполненный с поразительной достоверностью, ледяной дракон, как с неба, кружась и оседая на все вокруг, начали падать пушистые хлопья. Юури и представить не мог, что в широтах Нью-Макоку может идти снег. Вот так запросто, падая с неба и отчего-то совсем не тая, даже при плюсовой температуре, а может быть, его просто было слишком много, и он не успевал превратиться в воду. А еще он неожиданно отметил, как красиво сверкают на солнце снежинки, запутавшиеся в золотых волосах Вольфрама, который, как и сам король демонов минуту назад, неотрывно смотрел в небо, надеясь найти там ответ на вопрос, а что собственно они сделали, чтобы вызвать такое.
А снег все падал и падал, и уже совсем скоро его намело столько, что весь парк покрылся ровным слоем довольно глубокого снега. Ну, как при этом не вытащить всех обитателя замка поиграть в снежки, подурачиться вволю, пока нет никаких конфликтов с соседями, пока можно просто жить, быть счастливыми, влюбляться. Как тут удержаться?
Носиться по заснеженным аллеям вместе со всеми было просто непередаваемым удовольствием, Юури уже и вспомнить не мог, когда вел себя так по-детски несерьезно, когда ему на душе было так легко и радостно. Кажется, сейчас он готов был признаться в любви всем, кто только захочет слушать, но всех как-то сразу рядом не оказалось, даже Грета, до этого все время радостно путающаяся под ногами, куда-то убежала, остался лишь он, Вольфрам фон Бильфельд, благородный лорд и по совместительству его жених. Последняя мысль немного отрезвила, но все равно остановить не смогла. Юури со всего размаха налетел на него и неожиданно крепко стиснул в объятьях, приподнимая над землей.
- Юури, - немного придушено вякнул Вольфрам, сразу же растерявший весь свой боевой задор.
- Извини, - выдохнул тот ему куда-то в шею, послушно опуская обратно, но почему-то не отодвигаясь. И с неподдельным любопытством принялся рассматривать порозовевшие щеки явно смущенного парня.
- Да ладно тебе, - отчего-то сам засмущался Шибуя, - я ведь просто… просто радостью хотел поделиться.
- Ну… поделился, - тихо произнес Вольфрам, не поднимая глаз.
- Нет! – заупрямился тот, встряхивая его за плечи, - Так не пойдет! Почему ты расстроился?
- Я не расстроился! – тут же завелся Вольфрам и попытался вывернуться из его рук, но Шибуя не позволил, сжимая пальцы так сильно, что фон Бильфельду показалось, что даже плотная куртка не спасет его от синяков. Но сдаваться так просто было совершенно не в его характере, - Пусти меня, слабак!
- Ах, та-а-ак, - почти прорычал ему в лицо Юури: от благостного настроения не осталось и следа, - Я же много раз просил не называть меня слабаком, - тихо, но угрожающе произнес он, неотрывно глядя в зеленые глаза, в которых появилось какое-то растерянное выражения. Вольфрам явно не ожидал такой его реакции на свои, ставшие давно уже привычными для обоих, слова. Но фон Бильфельды не сдаются. Никогда!
- Да, - насмешливо протянул он, изящным жестом откидывая со лба длинную челку, - И как же ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя?
- Пойдем, - беря за руку, и утягивая за собой, бросил через плечо Юури, решительно направляясь куда-то.
- Куда? – попытался не поддаться Вольфрам, но разве вырвешься тут, если юный король что-то решил.
В оранжереи было тепло и как всегда пестро от обилия розовых кустов всех расцветок и форм. Кроваво-алые, молочно-белые, оранжево-красные, махровые, обычные, мелкие, крупные. На любой, даже самый взыскательный вкус. Розы были известной слабостью фон Криста, он всегда очень трепетно следил, чтобы его любимицы ни в чем не нуждались. Вот и сейчас, несмотря на снег за окном, они были в безопасности за толстыми стеклами оранжереи. Но Мао Юури было не до роз. Он злился и не находил себе места, понимал как глупо выглядит то, что он притащил сюда фон Бильфельда сам не зная зачем, но исправить что либо уже не мог. И больше всего на свете сейчас ему не хотелось слышать опостылевшее за эти годы - «Юури, ты слабак!». Но, конечно же, понимал, что этого просто нельзя избежать, ведь на любую оплошность с его стороны Вольфрам предпочитал реагировать именно так. Как будто ему нравилось лишний раз подчеркивать никчемность своего жениха, как Мао. А вот хвалить он его никогда не спешил. Даже когда Юури и в самом деле удавалось добиться поистине выдающихся успехов. Это обижало, а сейчас, после пренеприятной сцены в заснеженном саду, еще и злило. И Юури не знал, куда деваться от этой вспыхнувшей так неожиданно злости.
- И что теперь? - высокомерно, глядя на него сверху вниз, и это при том, что за последний год стал на пол головы ниже, протянул фон Бильфельд. Как же Юури ненавидел эти его аристократические интонации. Он все еще пытался сдержаться. Все еще не хотел ссориться по-настоящему. Поэтому лишь закусил губу и промолчал. Но Вольфрама такая его реакция совсем не удовлетворила. Он тоже был зол, причем в первую очередь на себя самого, но конечно, предпочитал делать вид, что злится на Юури, ну не признаваться же теперь, что изначально был не прав. Нет, такого ему просто не позволяла гордость, а точнее, привитое поколениями благородных предков, высокомерие, - Так ты собираешься мне хоть что-нибудь объяснить? Зачем ты меня сюда притащил, слаб…
И тут же оказался сбит с ног довольно чувствительным ударом в грудь: из легких вышибло воздух, в глазах застыло непередаваемое выражение детской обиды, но тут же исчезло, сметенное, словно ударной волной, обжигающей ярости.
- Да, как ты!.. – тут же вскакивая на ноги, выкрикнул он.
- А вот так, - так же сильно толкнул его Юури снова. Но на этот раз фон Бильфельду все же удалось устоять на ногах, - Не называй меня слабаком, я по-хорошему тебя прошу, Вольфрам, слышишь?
- А что, если нет? – усмехается тот и снова подходит ближе.
- Пожалуйста, Вольфрам, только не сейчас, - на тон ниже просит Юури, уже понимая, что ничего не добьется, что не удастся решить все миром. Никогда не удавалось, значит и сейчас придется либо отступить и замять, сделать вид, что ничего не было, либо раз и навсегда вбить в хорошенькую голову жениха, что такого обращения он больше не потерпит. Хорошенькую? Кто это сказал?
- Нет уж, давай все проясним сейчас!
- Хорошо, - уставшим голосом произносит он и неожиданно хватает фон Бильфельда за руку и резко дергает на себя, оседая на мягкую траву вместе с ним. И прежде чем Вольфрам начнет возмущаться, прежде чем сообразит, что сказать или что сделать, или, что хуже всего, начнет вырываться, впивается в его губы яростным поцелуем. В нем нет нежности, да и как её быть, когда внутри все клокочет и пенится от злости, обиды, возмущения, когда хочется не ласкать и нежить, а терзать и калечить и делать больно так же, как больно самому сейчас...
И отрывается он него, только каким-то остаточным осколком разума осознавая привкус крови на чужих губах, которые так и не разомкнулись, так и приняли всю ярость, весь напор, так и не попросили остановиться. Они смотрят друг на друга огромными глазами. Агат и изумруд напротив друг друга - изысканное сочетание, нечего сказать. В глазах просто огромные зрачки, а в горле нет ни единого слова, чтобы хоть что-то сказать, чтобы попросить прощения, чтобы объяснить самим себе, за что? Но Юури смаргивает первым, он же король, значит, ему и отвечать. Он уже привык нести ответственность всегда и за всех.
- Прости, - он шепчет очень тихо, но руки сжимаются сильней и привлекают ближе, а щеки, еще секунду назад белые как мел, начинают рдеть. Спасаясь от смущения и всепоглощающей изумрудности глаз, он утыкается лицом в шею фон Бильфельда и грустно вздыхает, - Злишься?
- Нет, кажется, - голос хриплый, но уже не от злости - по-другому, и нежные руки в черных, как уголь волосах, - Только не надо так больше.
- Хорошо, я больше не буду тебя целовать. Прости, это как-то случайно вышло, - смиренно признает свое поражение король и вздрагивает, когда его пребольно дергают за волосы на затылке. Поднимает голову и утопает в зелени глаз.
- Нет, я хотел сказать, - розовенький язычок облизывает припухшие, пораненные в поцелуе губы (завораживающее зрелище, не правда ли?)О, юный Мао не смог бы с этим не согласится, даже если бы и хотел.
- А что тогда?
- Что ты можешь… - голос падает на пол тона, а лицо склоняется к лицу. Щеки пылают, и он так мил сейчас, так восторженно прекрасен, что просто невозможно думать ни о чем, кроме пьянящей свежести его губ, - Ты можешь целовать меня, когда тебе захочется, только не так.
- А как?
И губы снова накрывают губы, нежно-нежно, лаская каждый уголок, прослеживая языком каждую трещинку, умоляя раскрыться, впустить, отозваться. Ну разве такому откажешь?