Нет, правда-правда, не думайте, что для красоты словца.
Так вот, в благодарность на мой ДР дарю подарок. Так как Магазинчик Ужасов справедливо считается классикой, так еще и манга по нему у нас выходит даже в печатном издании, поэтому дарю вам всем фанфик по нему. Надеюсь, понравится.
Название: Снежные бабочки без любви
Автор: Небо в глазах ангела
Бета: нет
Пейринг: Ди/Леон
Рейтинг: PG
Жанр: романс
Размер: мини
Статус: закончен
Дискламер: не претендую
Предупреждение: скорей всего ООС.
Снежные бабочки
Снежные бабочки без любви
- Ди, это твоих рук дело! - гневный оклик Оркотта разрезал тишину помещения тут же, как полицейский переступил порог одной из многочисленных внутренних комнат магазинчика и в полумраке сумел выхватить фигуру торговца чинно попивающего чай за сервизным столиком.
- Инспектор, как это грубо, - грустно вздохнул торговец, поднимаясь из глубокого кресла в приветствии, - Что у вас стряслось на этот раз?
- Что ты скажешь на это! - широкими шагами Леон оказался возле графа почти мгновенно и потряс перед точеным лицом пластиковым пакетиком, в которых в полиции хранили мелкие улики.
- Если вы не будите так дергать рукой, то я посмотрю, с вашего позволения, - еще раз вздохнул граф и перехватил руку Леона за запястье, тот ощутимо вздрогнул и напрягся, но отдергиваться не стал, хотя очень хотелось. В последнее время ему было все труднее время от времени общаться с Ди. Конечно, и раньше нельзя было сказать, что он чувствовал себя уютно в обществе таинственного торговца, но был период, когда совместные чаепития, на которые Оркот волею судьбы, как он сам считал, был вынужден напрашиваться, принося с собой очередное сладкое лакомство, даже немного сблизили их, но все неожиданно прекратилось, когда Леон начал замечать за собой совсем уж странные вещи. Например, он мог замереть на середине фразы и словно завороженный, не отрывая взгляда следить, как граф медленно и очень изысканно, а вовсе не пошло, как можно было бы видеть в разных телевизионных рекламах или фильмах, слизывает самым кончиком розовенького язычка шапочку крема с воздушного пирожного. Или как отпивая чай из изящной чашечки тончайшего белого, почти прозрачного фарфора, отставляет мизинец немного в сторону и блаженно прикрывает глаза длинными ресницами, смаку вкус напитка на языке. По-началу, Леон, по своему обыкновению, даже не замечал этого за собой, а потом, когда пару раз граф выводил его из созерцательного состояния деликатным покашливанием, понял, что вот так ни с того, ни с сего со стойкой периодичностью пялится на него. Такое открытие, разумеется, просто не могло не шокировать. Поэтому, будучи по природе своей прямым и открытым парнем, Оркотт сделал то единственное, что по его мнению могло бы уберечь его от таких вот конфузов - просто взял и перестал приходит, совсем. Теперь, идя мимо какого-нибудь кондитерского магазина и привычно притормаживая, чтобы взглянуть на сладости, выставленные на витрин, он резко одергивал себя и убыстрял шаг, не оглядываясь и стараясь не думать о том, что наверное вон те пирожные с ягодным желе, которые он заприметил краем глаза, очень бы понравились графу. Он бы и сегодня нашел на кого переложить не просто поручение начальника, узнать у торговца имеет ли он или одна из проданных им зверушек какое-нибудь отношение к внезапной кончине жены известного в узких кругах антиквара. Но, ему просто стало стыдно. Ведь он раньше приходил по несколько раз в неделю, а потом резко перестал этого делать, ничего не объясняя и вообще... А еще, его просто невыносимо тянуло туда, в китайский квартал к маленькому подвальчику, затерянному на беспорядочно застроенных улицах. Поэтому он пришел, и как всегда, просто не умея иначе, попытался замаскировать смущение за грубостью и даже невоспитанностью, прямо с порога объявляя всем и каждому, что он тут вовсе не по велению души, а по делам. Вот только слышать его здесь мог только граф.
Кожу под тонкими и хрупкими с виду пальцами жгло и покалывало, пока Ди внимательно изучал принесенную инспектором улику. Оркотт был несколько выше его, поэтому, имея возможность оценить всю длину и густоту черных ресниц, он совершенно не видел выражение глаз, скрытых под ними. Граф был слишком близко, сердце пропускало удары, и вообще, похоже, забыло, что такое постоянный размеренный ритм. Сглотнув, он попытался вырвать руку, но пальцы сжались в стальные тиски, правда больно ему граф не сделал, вот только Леон от этого занервничал еще больше и снова попытался нахамить.
- Ну, так что, узнаешь? - резко бросил он, как на допросе, и вздрогнул, когда торговец поднял на него лицо, в разноцветных глазах замерли слезы.
- Что? - резко севшим голосом выдохнул Леон, только сейчас заметив, что пальцы торговца на его запястье задрожали и словно обессилев разжались.
- Он все-таки убил её, - прошептали побелевшие губы и граф медленно осел в свое кресло, невидяще глядя в полумрак за спиной Леона.
- Ди? - тихо позвал инспектор, и сам не понимая, зачем, присел на корточки перед ушедшим в себя графом. Тот этого даже не увидел, поэтому, чтобы хоть как-то привлечь внимание мужчины, Оркотт взял его ладони в свои и попытался заглянуть в лицо, лишенное всякого выражения, - Ди? - еще раз позвал он, и только тогда торговец опустил на него полный печали взгляд.
- Простите, инспектор, это скоро пройдет... - явно с трудом выговаривая слова, прошептал торговец, переплетая свои пальцы с пальцами полицейского все еще удерживающего его руки. Леону резко стало жарко, и он почувствовал, что, кажется, щеки покраснели. Захотелось вскочить и кинуться прочь, но разноцветные глаза приковывали, не отпускали. Стиснув зубы, Оркотт коротко кивнул и с немым вопросом уставился на торговца, продолжающего смотреть на него очень странно.
- Так ты мне хоть что-нибудь объяснишь? - не утерпев, прервал он молчание.
- Чуть позже, хорошо? - просительно отозвался торговец, прикрывая глаза.
- Знаешь ли, сидеть в такой позе не очень-то удобно, - проворчал Леон, и непроизвольно отскочил, плюхаясь на пол и опираясь на руки, когда граф резко поднялся на ноги.
- Тогда садитесь в кресло.
- А как же ты? - растеряно посмотрел на торговца Леон, озираясь по сторонам и только сейчас заметив, что того кресла, в которое он обычно усаживался, когда заглядывал на чай нигде нет. Отчего-то это обстоятельство его огорчило. Вздохнув, полицейский поднялся на ноги, отряхивая джинсы, но садиться в предложенное кресло не спешил.
- Не беспокойтесь, - отстраненно проговорил торговец, - Я найду куда сесть.
- Ну, как хочешь, - взлохматив волосы на затылке, пробормотал Леон, усаживаясь, и едва удержался от вскрика, когда граф скользнул к нему на колени, обвил руками шею и уткнулся лицом куда-то за ухо.
- Граф! - изумленно выдохнул Оркотт, не смея пошевелиться. Он бы давно вскочил и сбросил наглеца с себя, если бы не мелкая дрожь напряженно замершего в его руках тела. Словно Ди продрог и озяб и сейчас просто пытается согреться, хоть и таким экстремальным способом. Но все равно такое поведение уже ни в какие ворота не лезло, решил про себя Оркотт и уже собирался сказать Ди, что его такое вот положение совершенно не устраивает, как тот тихо выдохнул, холодя кожу дыхание. Это удивило Леоне несказанно, как дыхание может быть таким холодным, ведь должно быть теплым, а потто до слуха донеслись тихие слова.
- Снежная бабочка.
- Что?
- Вы принесли останки снежной бабочки.
- Так это все-таки твоих рук дело! - воскликнул Оркотт, отстраняясь и пытаясь разглядеть хоть какое-то выражение в глазах графа. Не получилось. Глаза юноши (или все же мужчины?) были бездонны, но не выражали ничего, даже печали в них уже не осталось.
- Вы были когда-нибудь на северном полюсе, инспектор? - снова придвигаясь совсем вплотную и даже укладывая голову к нему на плечо, начал свой рассказ граф.
- Нет, конечно, зачем бы мне... - пробормотал Леон растерянно.
- Там сотни километров белых льдов, сковывают сушу, никогда не видящую ни солнца, ни тепла. Там белые пустыни, и белые горы, и вечная мерзлота. По белому небу, катится, как шар от бильярда, белесое солнце, слепя глаза белым светом, отраженным снегами и льдом. И в этой белизне бесцветного мира живут они, снежные бабочки. Уникальный вид, встречающийся так редко, что ни в одном из современных справочников не найдешь о нем упоминаний, лишь в легендах, древних как сам белый свет.
- Постой-постой, так до северного полюса человек добрался совсем недавно, откуда взялись легенды об этих твоих бабочках? Сам же сказал, что там ничего нет кроме холода и льдов, значит, некому было... - попытался оспорить правдивость истории Леон, но граф лишь приложил к его губам палец, прося замолчать.
- Вы слышали, что иногда айсберги откалываются он вечных льдов и отправляются в путешествие по водам мирового океана?
- И что? Ты хочешь сказать, что эти самые бабочки, которые в принципе существовать не могут, в холоде-то не то что не прокормишься, не попорхаешь, крылья смерзнутся, плавают по миру на них?
- Инспектор-инспектор, вы так нетерпеливы, и так непосредственны, - Леон хотел уже было возмутиться такой своей характеристики, но заметил, как тонкие губы графа тронула тень улыбки и сдержался.
- Ну, ладно, положим, вы меня убедили, что там дальше с этими бабочками, чем они так вредны?
- О, уверяю вас, они совершенно безвредны, они просто есть, они прекрасны и они умеют любить.
- Бабочки?
- А что вас так удивляет? Все в нашем мире построено на любви, даже он сам, даже ставший таким модным в последнее время космос.
- Как это? - озадачено сморгнул Леон, окончательно запутавшись в объяснениях графа, но слушать было интересно, вот только руки куда-то деть никак не получалось. Самым логичным было бы обнять сидящего у него на коленях торговца, но он же не девушка... А Ди, тем временем, продолжал.
- Закон всемирного тяготения, - многозначительно обронил он, находя руку Леона, который порывался держать её навису, и сам положил его ладонь себе на талию. Инспектор ощутимо вздрогнул, но, встретившись взглядом с торговцем, отчего-то руки не убрал, как собирался, а присоединил к ней вторую, обнимая того уже обеими.
- И что с ним? - сглотнув, поинтересовался Оркотт.
- Закон великой любви.
- Что?!
- Посудите сами, инспектор, все тела во вселенной притягиваются друг к другу, так?
- Ну, да.
- Что это, если не любовь? Как Солнце тянется к центру Вселенной, как Земля тянется к Солнцу, так и люди тянутся друг к другу...
- Хорошо, я, кажется, понял. А бабочки, они что?
- Снежные бабочки рождаются и живут в мире полном сияния и блеска, но лишенном цвета и тепла. Они тянутся к теплу человеческих сердец, как малый росток тянется к солнечным лучам. Они редко покидают владения вечной зимы, но когда это случается, и на белом айсберге им удается достичь обитаемых земель, они ищут того единственного, кого смогут полюбить, в теплом биении чьего сердца смогут отогреться.
- А та бабочка, крылья которой я нашел возле трупа?
- Тоже любила, тоже была любимой. Но сердце, греющее её, охладело, и она погибла без тепла.
- Но на полюсе они же вообще живут в вечном холоде!
- Конечно, ведь там они понятия не имеют, что бывает и другая жизнь, что в мире кроме белизны, если тысячи других красок, что в жизни, кроме беззаботного порхания в снежных буранах, есть любовь и тепло человеческого сердца, полюбившего тебя.
- Что-то я не пойму, а причем здесь жена этого большого босса? Она что ли бабочку разлюбила, и та отомстила ей таким образом? Черт, что я несу! - спохватился Леон, но Ди снова запретил ему говорить, зажимая пальцами губы и неодобрительно покачав головой.
- Моим клиентом была не госпожа Снежана, а её муж.
- Постой, то есть это он купил у тебя бабочку для неё?
- Нет, - тихо прошептал Ди, потянувшись губами к уху замершего полицейского, - Он влюбился в неё, как только увидел, и она ожила от тепла, исходящего от него, хотя я уже боялся, что она не выживет, такой слабенькой она попала ко мне. Он был никем, обычным клерком в среднестатистической компании, но сердце его было большим и очень теплым. Но потом, он увлекся рискованным бизнесом, я слышал, это как-то связано с боями без правил, вплоть до летального исхода...
- Что?!
- Тсс... - задевая губами мочку уха, встрепенувшегося было Леона, продолжил нашептывать ему конец грустной истории Ди, - Его сердце очерствело, он забыл ради кого он начал искать способ заработать, и потерял к ней всякий интерес, и тогда, снежная бабочка стала замерзать без тепла, без любви, без трепетного сердца рядом с ней...
- И?
- И сбросила крылья.
- Нет, постой, я не понял... - пробормотал Леон, озадачено глядя на графа, который распрямился, улыбнулся ему, как ни в чем не бывало, словно и не было несколько минут назад того пустого взгляда, которым он приковал его к месту, и плавно встал на ноги, оправляя пестрое, но как всегда идеально синящее на нем одеяние.
- Конец истории, господин инспектор.
- Но ты так ничего и не объяснил?! - тут же вскочил Леон, от переизбытка нахлынувших чувств, стискивая руки в кулаки и хмуря брови.
- Я объяснил более чем достаточно. Больше я ничем не могу вам помочь, мне жаль.
- Да, все ты можешь, просто не хочешь! - продолжал буйствовать Оркотт, и дело было даже не в том, что он так уж хотел поймать графа «на горячем», просто ему было ужасно обидно, что тот даже не заметил его отсутствия, ну подумаешь, кресло он второе убрал, может ему места больше понадобилось, вот и избавился он лишней мебели. И никаких упреков, даже на грубость, впрочем, как всегда.
- До свидания, инспектор. А сейчас, прошу меня извинить, дела.
***
- Ди! - в очередной раз вскричал Леон прямо от порога.
- Да-да, - раздался из полумрака мелодичный голос, - У вас снова ко мне вопросы, инспектор.
- Ага, что-то типа того.
- И что на этот раз? - полюбопытствовал торговец, выплывая из теней, словно и сам вовсе не был человеком, а тенью или призраком, или еще кем-то, но человеком точно нет.
- Вот, - протянул ему Леон сверток в красивой, правда, излишне вычурной на вкус графа упаковке.
- О, это мне? - тут же куда приветливее улыбнулся полицейскому граф, - А что там?
- Ну, я шел мимо кондитерского магазина и...
- О, Леон, это просто божественно, настоящие французские трюфели, как я их люблю. Идемте-идемте, у меня есть замечательный черный чай, который просто изумительно оттенит их насыщенный кофейный вкус.
- Э, граф? - растеряно запуская пальцы в волосы на затылке, пробормотал Леон.
- Да-да, - раскладывая лакомство по тарелочкам, отозвался тот, даже не обернувшись.
- А куда мне можно сесть?
- В кресло.
- А куда сядете вы?