Часть 1

- А ты уверен, что Усами-сенсей не будет против? - полюбопытствовал Суми, толкая перед собой тележку и отстраненно разглядывая полки супермаркета, заставленные разномастными продуктами.

- Конечно, - тут же зачастил Мисаки, мечущийся от полки к полке и прикидывая, чтобы такое купить, - Я ему уже сказал, что приглашу тебя.

- А он что?

- Ничего. Он вообще сейчас в очередной раз увлечен новым романом. Поэтому сказал, что я могу сам решать, кого приглашать, - пробормотал Такахаси, вчитываясь в список ингредиентов основы для теста.

- И кого ты еще пригласил? - продолжил любопытствовать Суми, с усмешкой разглядывая сосредоточенное лицо друга, о кулинарных талантах которого он был уже наслышан.

- Такахиро с женой и моим племянником, - расплылся Мисаки в улыбке от уха до уха, в зеленых глазах светился просто неземной восторг, - Представляешь, мне самому всего двадцать, а у меня уже есть свой собственный племянник.

- Ну, пока тебе только девятнадцать, - насмешливо уточнил Кеити, слышавший все эти восторги уже ни раз, с того самого дня, как Мори-тян, сын Такахиро, родился.

- Да, ладно тебе, - беззаботно отмахнулся Мисаки, хорошее настроение которого, казалось, уже ничто не могло испортить, - После завтра уже будет двадцать.

- Ну, да, ну да... - пробормотал Кеити, глядя, как к ним приближается смутно знакомый мужчина лет сорока, в сопровождении двух весьма характерных личностей, которых Суми идентифицировал как телохранителей.

Мисаки, проследив направление взгляда своего друга, замер, словно кролик перед удавом, так как в отличие от Кеити просто не мог не узнать Усами Фьюхико, отца братьев Усами.

- Хай-хай-хай! - приветливо помахал Усаги-отец замершим юношам.

- Здравствуйте, - пискнул Мисаки, а Суми пожал плечами и ровным голосом произнес, - Добрый день.

- Как непривычно видеть любовников обоих моих сыновей вместе, - все так же мило улыбаясь, обронил он, испытующе глядя на вспыхнувшего Мисаки, просто не знающего, что на такое вот заявление можно ответить, и перевел взгляд на Суми, неожиданно вернувшего ему такую же «приветливую» улыбку.

- О, прошу прощения, мы не были представлены друг другу, - светским тоном проговорил он, протягивая руку для рукопожатия, - Рад знакомству, Усами-сан.

- Не могу сказать тоже самое, - с притворно печальным вздохом, произнес Фьюхико, но предложенную руку пожал, правда, отпускать отчего-то не стал, продолжая довольно сильно сжимать в своей большой, на фоне изящной кисти Кеити, ладони.

- Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Усами-сан, - невозмутимо поинтересовался Кеити, демонстративно даже не пытаясь вырвать руку.

- Я не займу у тебя много времени.

- Я слушаю.

- Харухико в этом году исполнилось тридцать три, - произнес он, намеренно обрывая фразу и ожидая реакции.

- Я знаю, - все так же улыбаясь, кивнул парень.

- Он является моей правой рукой и моим прямым наследником.

- И вы хотите в самое ближайшее время дождаться от него еще и внуков, - понимающе кивнул Кеити, который всегда предпочитал сразу расставлять все точки над «и».

- Умный мальчик, - усмехнулся глава семьи Усами, - То есть ты понимаешь, насколько ваша связь нежелательна?

- Мы спим вместе уже полгода, - припечатал Кеити, никогда не стеснявшийся называть вещи своими именами, - И вам это должно быть прекрасно известно. Что изменилось, нашли для сына выгодную партию?

- Считаешь, что сможешь обыграть меня? - не прекращая улыбаться, уточнил Фьюхико ледяным тоном, от которого Мисаки, все так же присутствующий при разговоре, нервно поежился. Таким Усами-отца он еще ни разу не слышал.

- Даже пытаться не стану, - мягко отозвался Суми, - У нас с вашим сыном свободные отношения и, разумеется, я отдаю себе отчет, что у человека его положения есть масса обязательств, которые ему следует исполнять.

- И? - нетерпеливо перебил его мужчина, буквально стискивая ладонь парня в своей руке.

- Если он дал согласие на этот брак, то я сегодня же прекращу наши встречи.

- Вот как? То есть для тебя ваша связь ничего не значит? - хитро прищурился Фьюхико, но руку Кеити отпустил.

- А вот это, - так же холодно, как Усами недавно, откликнулся тот, борясь с желанием вытереть ладонь о брюки, - Вас совершенно не касается.

- Ну, что ж, - нарушил затянувшуюся паузу мужчина, в течении которой они с Суми продолжали играть в гляделки, а Мисаки растерянно переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, кто из них больше сошел с ума, он или эти двое, - В таком случае, будем считать, мы договорились, - снова возвращаясь к легкомысленно манере общения, обронил Фьюхико и перевел взгляд на Мисаки, - Кстати, Такахаши-кун, чтобы ты хотел получить на День Рождения?

- Э, - протянул в конец потерявшийся Мисаки, глядя в ответ с неописуемо нелепым, но от этого не менее милым, выражением лица.

- О, я так понимаю, это значит, что ты предпочтешь какой-нибудь сюрприз, - заговорчески подмигнул ему Фьюхико, пошел прочь из торгового зала, на прощание лишь взмахнув рукой из-за спины.

- Что это было? - жалобно пробормотал Мисаки.

- Знакомство с родителями, - саркастически протянул Суми, смаргивая, - Ладно, что там еще у нас осталось из твоего списка?

Больно почему-то не было, хотя, казалось, что должно быть. Даже печали не осталось. Пустота и какое-то всепоглощающее чувство одиночества, когда сам себе представляешься единственной черной песчинкой в море золотого песка. Кеити продолжал все так же мило улыбаться на все обеспокоенные взгляды Мисаки, которые тот время от времени бросал на него, поджимая губы и даже отвлекшись от поиска продуктов для будущего праздничного угощения, но долго вытерпеть без расспросов тот, конечно, не смог.

- Суми-семпай...

- Да? - отозвался Кеити легко и непринужденно.

- Ты, правда, собираешься его бросить? - замирая, дрогнувшим голосом уточнил Такахаши, когда они уже подкатили доверху нагруженную тележку к кассам.

- А почему нет? - все так же невозмутимо, все так же легко.

- Но ты же любишь Усаги-страршего! - воскликнул Мисаки с жаром.

- С чего ты взял? - насмешливо вглядываясь в покрасневшее личико друга, поинтересовался Кеити, борясь с приступом дурноты и слабостью в ногах, но не переставая держать губы растянутыми в улыбке.

Ну почему отцу Харухико приспичило общаться с ним при Мисаки? И вот теперь ему просто нельзя раскисать. Нельзя позволить увидеть, как ему на самом деле сейчас плохо при одной мысли, что счастье оказалось недолговечным, и, что просто катастрофически не успел надышаться им. А теперь перед смертью разве надышишься?

- Но вы же уже пол года встречаетесь! - воскликнул Мисаки.

- Мы просто время от времени спим вместе...

- Да, нет же! - не унимался Такахаши, от возмущения даже топнувший ногой, - Вы же в театр недавно ходили, а в прошлом месяце на выставку. А еще мы с тобой вместе ему галстук на день рождение выбирали от тебя! Если бы это был просто... - вовремя спохватился Мисаки и мучительно покраснел, на секунду так и замер с приоткрытым ртом, а потом севшим голосом все же выдавил из себя это смущающее до невероятности слово, - секс, тогда зачем надо было заходить так далеко?

- Ты такой наивный, - не выдержал Суми и все же пропустил в улыбку печаль, - Просто любому человеку в этой жизни хочется хоть капельку тепла. И стоит его ощутить, как ты уже не можешь от него отказаться, и тянешься душой навстречу, как тянуться листья цветка к солнечным лучам, даже зная, что когда-нибудь они иссушат его и сожгут.

- Но...

- Пожалуйста, Мисаки, давай закроем тему, - тихо прошептал Кеити, прикусывая губы в кровь, чтобы не позволить сорваться с ресниц слезинкам, уже подступившим к уголкам глаз.

Часть 2

Мисаки впервые праздновал День Рождения с таким размахом, поэтому просто безумно перенервничал, что гостям не понравится угощение или еще что. Такахиро с семьей приехал еще утром, и юноша просто разрывался между кухней, на которой ему всячески старалась помочь Минами-сан, жена Такахиро, и желанием повозиться с племянником, которому недавно только исполнилось полгода и он сидел в своем манеже в гостиной и презабавно угукал, возясь с целым набором разнокалиберных игрушек, накупленных все тем же Мисаки. Хорошо, что в доме Усаги-сана кухня и гостиная были совмещены и отделялись друг от друга всего лишь высокой стойкой, поэтому не имея возможности самому подойти к Мори-тяну, он хотя бы мог видеть, как с ним возяться Такахиро и даже Усами, в порыве чувств презентовавший малышу одного из своих рыжих плюшевых медведей.

- Мисаки, а на скольких человек ты планируешь накрыть стол? - тепло улыбнулась ему Маннами.

- А что? - тут же забеспокоился тот, отвлекаясь от нарезания овощей.

- Просто здесь так много, - протянула девушка, передавая ему сушеный чернослив, - Так сколько будет гостей, кроме нас с Такахиро?

- Вы не гости! - тут же воскликнул Мисаки.

- О, конечно-конечно, - подняла руки та, - И?

- Ну, я рассчитываю еще на двоих, - наконец признался он, и уже тише добавил, - Правда не факт, что неожиданно не нагрянет еще один человек.

- Твои друзья?

- Ну, можно и так сказать. Суми Кеими - мой семпай в университете. Мы дружим с первого курса.

- А второй?

- Ну... э... понимаешь...

- В чем дело, Мисаки? - забеспокоилась она, и даже подошла ближе, чтобы иметь возможность положить руку ему на плечо.

- В общем, - зажмурившись, выпалил Мисаки, - Будут еще мой семпай и его парень.

- Парень? - растерянно сморгнула Маннами-сан.

- Да, - заикаясь кивнул Мисаки, - Понимаете, у них сейчас очень сложный период, но я знаю, что они любят друг друга, поэтому надеюсь, что они смогут все разрешить, если встретятся.

- То есть, твой семпай не в курсе, что ты пригласил его парня? - догадалась девушка.

- Ага, - с трудом выдавил из себя он.

- Не боишься, что они могут испортить твой праздник?

- Нет. Они - дорогие мне люди, и я очень хочу, чтобы у них все было хорошо.

- Ты очень добрый, Мисаки...

***

Я бы хотел поднять бокал, - начал Суми, успевший за час знакомства буквально очаровать своим обаянием и Такахиро и его жену. Усами, конечно, эта его приветливость и открытость не обманула, он уже имел возможность убедиться, что Кеити на самом деле всегда себе на уме, и хоть та сцена в доме Суми произошла давно, Акихито все прекрасно помнил и предпочитал держать ухо востро. Так и не ревновать Мисаки к студенческому другу он просто не мог. Ну что поделаешь, если все мужчины в их семье были неисправимыми собственниками.

- За нашего Мисаки... - продолжал свою речь Суми, как в дверь позвонили.

- Ты кого-то ждешь? - довольно резко осведомился Акихико у именинника.

- Э, - замялся Мисаки, - Да, я просто не был уверен, что он придет.

- Тогда открывай! - тут же воскликнул Такахиро, - Не вежливо заставлять твоего гостя ждать.

- Ага, - отозвался Мисаки, направляясь к двери, спиной ощущая взгляд Усами, упертый ему между лопаток.

***

- Зачем ты пригласил его? - голос Акихико раздался из-за плеча так неожиданно, что Мисаки чуть не выронил блюдо, которое собирался вынести к гостям. Руки вспотели мгновенно, сердце зашлось в истошном биении, и юноша решил заблаговременно поставить блюдо на стол, пока не выронил.

- Усаги-сан... - пискнул Мисаки, замирая, когда со спины обняли сильные руки, прижимая к груди.

- Зачем он пришел? - выдохнул Усами ему на ухо.

- Твой брат хороший человек, и мне бы хотелось, чтобы он был счастлив.

- А это тут при чем? - нахмурился Акихико, прижимая его еще ближе, Мисаки сглотнул.

- Мы когда с Суми-семпаем были в магазине позавчера, к нам подошел ваш отец.

- Что ему было нужно на этот раз? - резко бросил Усаги-сан.

- Он сказал, что нашел невесту твоему брату и хочет внуков, поэтому Суми-семпай должен порвать с ним.

- Что? - ошеломленно выдохнул Акихико, в первый момент ему показалось, что он ослышался.

- Ну, они встречаются, - прошептал Мисаки, понимая, что давно пора вернуться к гостям, но в руках Усаги было так тепло, так уютно, и уже никуда не хотелось выходить. Мысли уносили в какие-то уж совсем неприличные мечты, отчего щеки жгло румянцем, а голос совсем пропал.

- Давно?

- Почти пол года. Помнишь тогда, когда он сказал, что приехал не за мной...

- Да. Почему ты мне раньше не сказал?

- Ну, мне показалось, что Суми-семпай не хочет афишировать...

- А мой брат?- Не знаю.

- И что ответил Кеити на предложение отца?

- Что если Харухико дал согласие на этот брак, он порвет с ним.

- А он дал?

- Не знаю.

- И ты пригласил его, чтобы они могли выяснить отношения?

- Да... Ты... - тихо прошептал Мисаки, - Сердишься?

- Нет. Пора возвращаться?

- Ага.

***

- Что все это значит? - первое, что спросил Харухико, когда они с Суми оба вышли на балкон, якобы за тем, чтобы подышать свежим воздухом.

- О чем ты?

- О твоем звонке.

- Мне казалось, я понятно выразился, - подчеркнуто равнодушно обронил Кеити, опираясь на балконные перила широко расставленными руками. Все-таки Мисаки оказался тем еще интриганом, надо же было так подставить! Он действительно не ожидал, что встретит его здесь, особенно если вспомнить напряженные отношения братьев Усами.

- То есть ты действительно не хочешь больше встречаться со мной? - все так же бесстрастно уточнил Харухико.

- Да, - кивнул он и даже нашел в себе силы посмотреть на него и улыбнуться немного печально, но светло. Для себя Суми уже все решил, и сегодняшняя встреча еще раз утвердила его в своем решении.

- Это имеет отношение к моему отцу?

- Нет. Не имеет.

- Я знаю, что вы встречаетесь.

- Догадываюсь. Но дело не в нем, а в тебе.

- И что же со мной не так?

- Все, - тихо обронил юноша, возвращаясь к огням ночного города, - Ты - наследник трансконтинентальной корпорации, у тебя есть обязательства перед семьей и...

- Прекрати, - оборвал Харухико, подходя почти вплотную и резко поворачивая его к себе лицом за плечи. Он хотел обнять, поцеловать, прижать к себе и уже никуда больше не отпускать. Мысль о том, что придется лишиться этого гордого мальчишки, даже со скованным болью сердцем продолжающим улыбаться, чтобы сохранить лицо, казалась просто невыносимой. Но Кеити уперся ладонью ему в грудь, отстраняя и делая шаг назад.

- Так будет лучше.

- Для кого?

- Для нас. У этих отношений нет будущего.

- Почему ты думаешь, я позволю тебе решать за меня?

- О, я даже не пытаюсь, - усмехнулся Суми не весело, - Я решил только для себя.

- Все решил?

- Да.

- И тебя не волнует мое мнение на этот счет?

- Как тебя не волновало мое, когда ты отвергал предложенный мной вариант отношений.

- Без обязательств?

- Да.

- Я и сейчас его не приемлю.

- Это глупо. Мы оба мужчины, у нас просто не может быть взаимных обязательств.

- Можно оформить отношения в другой стране, - непреклонно произнес Харухико, он светло-серые глаза напротив распахнулись в таком непритворном ужасе от такого предложения, что он тут же пожалел о сказанном, хоть и провел весь предыдущий вечер в серьезных раздумьях об этом.

- Нет! - почти вскрикнул Кеити, пятясь, благо балкон в квартире Акихико смело можно было считать еще одной комнатой.

- Ты позволишь мне хотя бы отвезти тебя домой? - неожиданно тихо попросил Усами.

- В последний раз, - сам не понимая, зачем обрекает себя на это, отозвался Суми.

Две недели беспрерывной работы, ночей, проведенных в офисе, бесконечных деловых встреч, зачастую заканчивающихся с началом следующих. Разговоры, рукопожатия, не лица, а костюмы, как оболочки, без заполнения. Даты, имена, номера контрактов и банковских счетов. Усами Харухико всегда отличался обстоятельным, с определенной долей трудоголизма, подходом к работе, но таким его не видели еще никогда. Он намеренно уплотнил свой деловой график до предела, чтобы в его расписании остались свободными минуты лишь на прием пищи и сон, и то не всегда.

Уже на следующий день после день рождения Мисаки его познакомили с будущей невестой. Кроткая, совсем юная девушка, ровесница все того же Мисаки, за все время пребывания в поместье Усами боялась лишний раз глаза поднять, а уж сказать что и подавно. Внешне она была хорошенькой и даже миловидной, хрупкая с классическими азиатскими чертами лица, наверное, она могла бы стать когда-нибудь хорошей и преданной женой, матерью его детей, внуков для нетерпеливого Фьюхико.

Но глядя на неё, он видел совсем другое лицо. И хотелось хоть раз в жизни, хотя бы один единственный раз сделать что-то не для семьи, а для себя самого. Но, конечно же, против воспитания не пойдешь. Он принял все обязательства, произнес необходимый в таких случаях набор фраз. Свадьбу было решено отпраздновать через месяц, поэтому он лишь сильнее стал загонять себя на работе, под предлогом, что после свадьбы он не сможет некоторое время вести дела.

Коллеги и рядовые сотрудники поздравляли его. А он хотел только одного, чтобы кто-нибудь там наверху, отменил все ночи, оставив лишь дни и будни, даже выходные изведя, как вид.

Засыпать в пустой постели было просто невыносимо. Нет, они с Кеити не так часто позволяли себе, утолив страсть, провести вместе остаток ночи в объятиях друг друга. Просто в одиночестве спальни он вспоминал о том, что это все в прошлом, и уже больше никогда не повториться.

Харухико разучился плакать в раннем детстве, но вечером в пятницу, тщетно пытаясь уснуть, и бездумно скользя взглядом по потолку своей спальни, он ощутил горячие дорожки на висках и понял, что так больно в этой жизни ему не было еще никогда.

Выходные запомнились одним смазанным пятном, и даже несколько деловых встреч, запланированных на субботу-воскресенье, не остались в памяти. Зато вечера, наполненные воспоминаниями о былом счастье и горчащий на языке сухим вином, выпотрошили душу, словно котенок, играя, всю вату вывернул из плюшевого мишки, оставив после себя лишь пустыню и желание поскорей снова окунуться в работу, чтобы хотя бы днем забыть обо всем.

Утром в понедельник его разбудил дрожащий голос в телефонной трубке, и не понятно чего больше боялся звонивший, самого факта своего звонка или того, о чем собирался сказать.

- Я слушаю.

- Это Мисаки, я... а вы не знаете, где может быть Суми-семпай.

- Нет. Мы расстались и...

- Он ушел из дома. Даже его родители не знают где он. И из института он документы забрал...

- Что?!

- Вот я и подумал, - не обращая внимания на непроизвольный возглас мужчины, продолжил Мисаки, - Что вы могли бы знать, куда он уехал? Его родители волнуются, да и я тоже...

- Я понятие не имею, куда он мог деться. Повторяю, - приходя в себя, холодно с расстановкой произнес он, - Мы расстались. У нас нет и не может быть друг перед другом никаких обязательств.

В трубке повисла тишина, а потом раздался едва слышный шепот, похоже, Мисаки сам не верил, что говорит это.

- А он любил вас...

- Что ты можешь знать? - без сил откидываясь на подушки, отозвался Харухико.

- Наверное, не много, простите, - прошептал тот в ответ, в очередной раз замолкая. Теперь в трубке было слышно лишь его тихое дыхание, но отключаться он отчего-то не спешил.

- Когда-то вы говорили, - неожиданно твердо произнес Мисаки в полный голос, - Что любите меня. Но неужели то чувство можно сравнить с тем, что вы испытывали к Кеити?

- Нельзя.

- Тогда почему вы не хотите найти его?

- Потому что, раз он проделал все это и даже ушел из института, значит, он не хочет, чтобы я его нашел.

- Т вы так просто сдадитесь?

- Уже сдался. Через месяц у меня свадьба.

Длинная пауза, очень длинная и совсем тихо, едва слышно.

***

Жизнь потеряла цвет, превратившись в черно-белое подобие киноленты, зато приобрела привкус слез и почему-то крови, наверное, потому что губы часто были прокушены в кровь, в стремлении хотя бы болью заставить себя вынырнуть из болезненных воспоминаний. Все чаще вспоминалась последняя встреча, как алая вспышка фейерверка, расцветшего в чернильно-черном небе, и страсть выжегшая души до руин и развалин.

Харухико вез его домой намеренно медленно, и путь, который в любое другое время занял максимум двадцать минут, растянулся почти на час. Но что дала эта отсрочка им обоим, кроме боли в сердце и волчьей тоски? Ничего. Вот только когда машина остановилась напротив его дома, Кеити просто не смог себя заставить уйти сейчас, так и не проронив ни слова. Но все слова были сказаны, разве нет?

Мысль была безумной, обжигающей и горькой, как пережженный сахар. Он резко распахнул дверцу машины и выбрался в прохладную ночь. Безразличные звезды, смотрящие с неба на землю миллионами глаз, вот все, что встретило его там. Харухико даже не попытался завести машину и уехать. И Кеити решился. Открыл заднюю дверь и снова забрался в салон автомобиля, встречаясь с напряженным взглядом Усами в зеркальном отражении.

- В последний раз, - прошептал он одними губами, уже зная, что мужчина просто не сможет ему отказать. И, конечно, не ошибся. Харухико так же вышел в ночь, чтобы через секунду оказаться с ним рядом, так близко и в тоже время уже так ужасающе далеко, что даже страшно.

- Ты все еще настаиваешь на разрыве? - спросил он, притягивая его к себе и заключая в объятия, в которых Кеити даже вздохнуть боялся, так пронзительна показалась ему их последняя близость.

- Да.

- Но все равно хочешь сделать это?

- Хочу! - требовательно бросил он, усаживаясь на колени мужчины верхом и почти тут же принимаясь стягивать с него галстук и расстегивать рубашку.

- Ты будешь... - начал Харухико, но к его губам прижались холодные от нервного возбуждения пальцы.

- Не буду. Не говори ничего, пожалуйста, - прошептал он молящее и тут же приник к строго сжатым губам, бессловесно прося раскрыться, позволить ему целовать себя глубоко и страстно, в последний раз.

Харухико просто не умел ему отказывать, это он понял уже давно, поэтому уже через несколько минут сам нетерпеливо целовал запрокинутую шею и хрупкие на вид ключицы, помогая Кеити избавиться от так мешающих сейчас им обоим джинс. Смазки почти не было и это оказалось куда больнее, чем казалось, но останавливаться не захотел ни тот, ни другой. Глубоко, до самого предела, до прерывистых стонов и слез в уголках глаз, которые всегда будет можно списать на боль, а не на тоску и отчаяние, вгрызающиеся в душу с каждым новым глубоким толчком.

Жить одному было не привыкать, родители часто оставляли его одного, отправляли в очередной тур по поддержке новой книги его отца. Сложнее оказалось самому контролировать свои расходы. Работа в маленьком уютном ресторанчике официантом, была не настолько прибыльной, чтобы позволить себе лишнее, даже с учетом довольно щадящей цены за съемную квартиру. Но Кеити лишь упрямей продолжал заставлять себя смириться и даже начать привыкать именно к такому образу жизни. В ближайшие полгода, а, может быть, даже чуть больше, его не ждало ничего другого. Так он решил для себя и не собирался отступать. К тому времени, когда он вернется к родителям, Харухико уже будет женат, а возможно даже успеет стать счастливым отцом семейства на радость Фьюхико. Временные неудобства стоили счастья человека, которого он так неожиданно полюбил, поэтому имело смысл двигаться прежним курсом. Снова и снова, каждую ночь лежа на спине в холодной постели и вспоминая больно, но разве может существовать в этом мире боль, к которой человек не сумел бы привыкнуть? Почти три месяца одиночества, показались целой жизнью. Но разве велика цена за счастье?

После работы Кеити вышел уставшим и вымотанным, но поразительно умиротворенным. Такого безразличия в своим собственным воспоминаниям он давно не ощущал. Это успокаивало и даже обнадеживало. Может быть вот оно - свыкся, привык, устал мучаться, и теперь так и будет жить себе тихо, мирно, никому не мешая, ничего не чувствуя, почти не живя, лишь существуя. Голова была поразительно пуста ровно до того момента, как рядом с тротуаром притормозила черная сверкающая машина. Стекло окна плавно отъехало вниз, и темно-серые глаза впились в осунувшееся лицо требовательно и даже жестко.

- Садись, - бросил Фьюхико, распахивая дверь салона и подвигаясь.

Кеити до этого смотревший на него, как завороженный, медленно сморгнул и отрицательно помотал головой. Фьюхико изогнул бровь, демонстрируя свое недовольство, но ничего не успел сделать, когда парень неожиданно сорвался с места и побежал, так, словно за ним гнался сам дьявол. Безумие? Возможно. Но о какой разумности может идти речь, когда сердце бьется о ребра так часто и отчаянно, что, кажется, сейчас застрянет в горле и не даст вздохнуть?

Взлетев по шаткой лестнице на верхний этаж, Кеити судорожно открыл обшарпанную, кА Ки все в безликом коридоре, дверь, и тут же захлопнул её за своей спиной, приваливаясь и без сил сползая на пол.

Когда сердце перестало биться в горле, и он смог хоть чуть-чуть осознать произошедшее, решение пришло само собой. Поднявшись на плохо держащие ноги, Суми нашел в шкафу чемодан и быстро покидал туда свои не хитрые пожитки. Зарплату выдали только вчера, он еще не успел расплатиться с хозяйкой квартиры за следующий месяц, поэтому единственным выходом было уехать из города, как можно скорей. О том, что если его смогли найти однажды, смогут сделать это снова, он старался не думать.

Он был уже полностью собран и готов к бегству, когда в дверь настойчиво постучали. Сердце бухнуло в пятки. Взгляд заметался, зацепившись за балконную дверь. Там совсем рядом с ним, по стене дома сползала пожарная лестница, и этаж был не большой, всего лишь четвертый. Не помня себя, Кеити вылетел на балкон, перебираясь на пожарную лестницу. Чемодан, правда, пришлось оставить, но все самые ценные вещи у него были в рюкзаке на спиной. Не то чтобы у Суми был опыт подобных побегов, но, как известно, у страха глаза велики. Спрыгнув на мокрый после непродолжительного дождя асфальт, он, подняв голову, еще успел увидеть на своем балконе хмурое лицо Фьюхико, прежде чем быстро побежать к ближайшему спуску в метро.

Он думал, что ему удалось. Получилось сбежать от прошлой жизни, так неожиданно настигшей его. Но ошибся. Кеити уже обессилено откинулся на сиденье поезда, переводя дух и стараясь не думать, что ждет его впереди. Вагон дернулся и плавно двинулся с места. Дышать стало легче. Но поезд неожиданно замер вновь.

- Суми Кеити, вас ожидают на перроне, - раздался из динамиков женский голос, не сумевший скрыть волнение, даже за расстоянием и вереницей электронных сигналов, - Пожалуйста, покиньте экспресс.

Кеити прокусил губу до крови, на секунду сильно, до боли в глазах зажмурился и послушно поплелся к выходу. Глупо было даже пытаться. Мужчины семьи Усами если что-то хотят, всегда добиваются своего.

- Зачем? - вскинув на мужчину полные боли глаза, спросил он вместо приветствия.

- Ты нужен моему сыну.

- Нет, - отрезал он так твердо, как только мог.

- Ты сомневаешься в его чувствах к тебе?

- Я вам уже говорил, не было никаких чувств...

- Разве? - перебил его Фьюхико и сделал один шаг навстречу.

Юноша попятился. За спиной набирал скорость поезд, который должен был увезти его от этого безумия, этой боли. Но не увез. Мелькнула мысль - всего пара шагов и под колеса, ни боли,лишь темнота, но так же быстро пропала. Слишком трусливо, Суми так просто не мог.

- Я не ищу с ним встреч. Просто живу, никому не мешая.

- Никому? Мой сын погибает без тебя.

- Вы преувеличиваете. Он скоро женится, его невеста...

- Я расторг помолвку от имени сына.

- Что?

- Но он, похоже, даже не заметил этого. Почему ты упрямишься, ведь я сам пришел за тобой?

- Я люблю его, - тихо почти не слышно произнес Суми, сдаваясь. Какой смысл лукавить, тем более сейчас? - И не хочу ломать ему жизнь.

- Ты слышал? - усмехнувшись, поинтересовался Фьюхико у кого-то у него за спиной.

- Да, - раздалось над самым ухом.

Кеити медленно обернулся и уткнулся взглядом в шею, стянутую темно-бордовым с серебряной вышивкой галстуком, он сам подарил его ему.

Перед глазами завертелись искры, ноги ослабли и Суми медленно осел на асфальт, уже не почувствовав, как его подхватили сильные руки, унося с собой в прежнюю жизнь. Может быть, порой не так уж плохо возвращаться?

Эпилог

Кеити проснулся в полумраке спальни и первое, что он увидел - это лицо Харухико, крепко спящего рядом с ним. Во сне черты старшего Усами расслабились и потеряли привычную резкость. Он глубоко и ровно дышал, и Кеити непроизвольно залюбовался им. Им редко удавалось даже после бурного секса, вот так просто провести ночь в одной постели. Суми предпочитал возвращаться домой на ночь, не желая демонстрировать взрослому любовнику совою привязанность. Может быть зря? Но сейчас в этих странно ленивых мыслях уже не было смысла. Ничего не будет как прежде, каких бы усилий Харухико, да и он сам, к этому не прилагали.

Кеити глубоко вздохнул и сел, свешивая ноги на пол. Надо было позвонить родителям, все им объяснить, а то те пару писем, которые он им отправил по электронной почте, находясь в добровольном затворничестве, не содержали ровным счетом ничего примечательного, лишь сообщали, что их сын жив, здоров и его устраивает новая жизнь.

Он уже собирался вставать, когда его поясницы коснулись теплые пальцы, но он все равно непроизвольно дернулся.

- Куда ты? - требовательно спросил Харухико, приподнимаясь на локте.

- Позвонить.

- Кому?

- Родителям.

- Уже поздно. Ложись. Позвонишь утром.

- Тогда мне нужно...

- Не нужно. Иди ко мне.

- Нет.

- Почему?

- Послушай, - Кеити наконец нашел в себе силы повернуться, - Я...

- Любишь меня, - отрезал Харухико, перехватывая его запястье и поднося к губам.

- Нет! - тут же взвился он, но щеки все равно обожгло.

- Да, - так же непреклонно бросил тот, - Я все слышал, нет смысла лгать.

- Да, даже если и так, это ничего не меняет! - не унимался Кеити, пытаясь вырвать руку, но, разумеется, не преуспел.

- Это меняет все, - выдохнул Харухико и резко дернул его на себя.

- Отпусти меня, - потребовал Кеити тихо.

- Ни за что на свете.

- Ты снова все решаешь за меня?

- Смирись.

Кто сказал, что любить Усами просто? Быть любимым им еще сложней.