Надежда сильнее любви

Нисей ревновал сколько себя помнил Beloved. Ревновал к Агацема Соби, первому Бойцу Сеймея, ревновал к Аояги Рицке, его младшему брату. Да, что там, он ревновал свою Жертву даже к книгам, которые тот изредка читал. Отчаянно стараясь не скрипеть зубами, когда Сеймей подходил к книжному шкафу, проглядывал названия на корешках, медленно в задумчивости протягивал руку, и, прежде чем вынуть с полки понравившуюся ему книгу, осторожно поглаживал её по корешку тонкими, хрупкими пальцами, с непозволительно светлой при всей его смуглости кожей. А потом часами сидел как восковая статуя, почти неподвижно, лишь изредка переворачивая страницу, увлеченный и красивый, как самый совершенный бог.

Мечталось, что он хотя бы раз вот так же задумчиво, и точно так же на гране нежности, провел бы пальцами и по его щеке. Мечта казалась нереальной. Несбыточной. И потому ранила еще больней.

Сеймей не выносил прикосновений и никогда не прикасался сам. Он мастерски умел оттолкнуть от себя одним лишь взглядом и надолго отбить желание протягивать ему руку, если он споткнулся, вымотанный победой в очередном не равном бою. Сеймей считался сильнейшей Жертвой семи Лун, и выбирал себе в противники лишь самые сильные Пары. Нисей был его Бойцом, и с мораторием на прикосновения для победы ему приходилось черпать силы лишь из себя самого, из своей несбыточной мечты.

Противостоя вражеским заклинаниям, и раз за разом отражая мощнейшие атаки, он представлял, словно смотрел из зеркала, как изящные, непозволительно светлые пальцы Жертвы смотрелись бы на его коже. Как подушечками, едва ощутимо, они двигались со скулы на шею, не скользя, а, словно перебирая струны, не касаясь сразу вместе, а по одному, шаг за шагом к воротнику рубашки. Он неизменно побеждал в тот момент, когда в его воображении тонкие пальцы Жертвы добирались до верхней пуговицы рубашки и замирали в нерешительности. В этот момент он переставал быть сторонним наблюдателем и перемещался из своего зеркала в самого себя, поднимал глаза и встречался со сосредоточенным взглядом Сеймея. В темноте его глаз можно было утонуть.

И именно тогда, на долю секунды, он жалел, что победил так быстро, но посмотрев на Сеймея, победно хмыкающего с негласным одобрением, понимал, что продлись этот бой чуть дольше, вряд ли его Жертва и впредь позволила бы ему сражаться за себя, не приняв во внимание даже общность имени. Сеймею о своем пути к победе он не говорил. И был уверен, что никогда не скажет.

- О чем ты мечтаешь, когда побеждаешь для меня?

- Что? - Нисей с трудом вынырнул из захвативших его невеселых мыслей.

Сеймей все так же сидел на диване, почти лежал с открытой где-то на середине книгой в руках и пристально смотрел на замершего в кресле Акаме.

- Я много раз вдел, как ты побеждаешь. За миг до победы в твоих глазах появляется какое-то непонятное мне мечтательное выражение, и я чувствую, как нить Связи натягивается не с моей, а твоей стороны. - Пояснил Аояги бесцветным голосом, не переставая всматриваться в словно одеревеневшее от этих слов лицо Бойца. - Я хочу знать, о чем ты мечтаешь, Нисей. - Произнес он твердо. Еще не приказ, но уже что-то вроде того.

Акаме отмер, и с четким осознанием, что нападение - лучшая защита, хищно усмехнулся.

- О! Ты даже не представляешь, сколь о многом я мечтаю - сладким голосом протянул он, резко подался вперед, опираясь локтями о колени, и положил подбородок на сплетенные перед собой пальцы. - Рассказать?

- Прекрати, - одернул его Сеймей, и демонстративно вернулся к чтению.

Нисей постарался незаметно для него выдохнуть, но Сеймей тут же снова вскинул на него взгляд. Акаме подавился воздухом, и отпрянул назад, вжимаясь в спинку кресла, словно от хлесткого удара, и прикрыл глаза. Попался. Так глупо и нелепо. Расслабился и не подумал, что рядом с Аояги расслабляться нельзя.

- Мне повторить вопрос? - в голосе Жертвы, еще минуту назад спокойном и ровном появились металлические нотки.

- Лучше прикажи.

- А без приказа ты уже ни на что не способен?

- Ну, тебе же нравится покорные Бойцы.

- А тебе хотелось бы мне нравиться?

- Разве к оружию возможно испытывать теплые чувства?

- Хорошее оружие должно предугадывать желания хозяина.

- И что же ты хочешь?

- Правды.

Нисей поднял глаза к потолку. Сеймей резко закрыл книгу с глухим хлопком, откладывая её на журнальный столик. Перевернулся на бок и, положив голову на согнутую в локте руку, стал смотреть на него. Через пару минут этот немигающий взгляд стал просто невыносим. Но Акаме сжал зубы до ломоты и продолжал изучать потолок.

Сеймей был упрямым и гордым. Но Акакме был уверен, если не пересилить себя сейчас, если проиграть в их маленьком поединке, добиться в отношениях с Жертвой хоть каких-то поблажек, будет уже невозможно. Он молчал и не опускал взгляд. Сеймей тоже молчал, смотрел, но не спешил приказывать.

- Что бы ты хотел за честность без приказа? - раздался в тишине его мягкий голос, металл ушел из него, казалось, безвозвратно, но Нисей слишком хорошо знал, как быстро он может туда вернуться.

Боец ответил не задумываясь, - Поцелуй.

- А не слишком много ты просишь? - жестко усмехнулся Аояги.

- Честность нынче в цене, - в тон ему ухмыльнулся Акаме.

- Я все еще могу приказать тебе, - нахмурился тот.

- Безусловно, - неожиданно весело отозвался Нисей.

Он всегда веселился, когда душу щекотала здоровая злость на не очень-то приятную ситуацию. - Прикажешь? - в зеленых глазах Бойца заплясали черти. Сеймей резко поднялся и приблизился, не отпуская их.

- Поцелую, - выдохнул он, и на лице его отразилось удовлетворение, когда глаза Нисея перестали смеяться.

Медленно, не разрывая зрительный контакт, он оперся ладонями в спинку кресла, нависая над ним. Акаме больше интуитивно, чем осознанно, раздвинул ноги, позволяя ему подойти ближе. Чем Сеймей и воспользовался, оперившись коленом о кресло между его ног. Он приближал свое лицо к нему так медленно, что Акаме даже вздохнуть не решался, хотя легкие уже начинали гореть. Ему все казалось, что в самый последний момент Сеймей передумает, оттолкнут, рассмеется в лицо. Он почти не ошибся. Почти.

Сеймей замер в полсантиметре от его губ.

- Ты первый.

- Что - сморгнул он, глядя расширенными зрачками в кажущиеся еще темнее и глубже глаза Жертвы.

- Я хочу увидеть товар лицом, - пояснил Сеймей чуть-чуть отстраняясь, - Цена слишком велика для кота в мешке, не находишь?

- Я мечтаю... - непослушными губами начал он и запнулся.

- И? - подтолкнул Сеймей, и, неожиданно для себя самого провел костяшками пальцев правой руки по его щеке.

Нисей вздрогнул и так сильно закусил губу, даже не заметив этого, что из уголка рта на подбородок поползла кровавая капля. Зрачки в глазах Жертвы расширились. Сеймей резко отдернул руку, но Акаме оказался проворнее. Перехватил его запястье и быстро прижался губами в раскрытой ладони, оставляя после себя кровавый след. Сеймей дернул руку на себя, Нисей тут же освободил его запястье. В зеленых глазах снова заплясали чертинки.

- Я мечтал, что когда-нибудь ты вот так же ко мне прикоснешься, - выдохнул они все еще охваченный эйфорией от случившегося, коротко рассмеялся под оледеневшим взглядом Жертвы. Сеймей с прижатыми к голове кошачьими ушками и хвостом, нервно мечущимся из стороны в сторону, показался ему очень забавным.

- О чем же теперь ты будешь мечтать, побеждая? - холодно осведомился Аояги, все еще нависая над ним на руках.

- Ну, - демонстративно пожал плечами Акаме, беря себя в руки, и прекращая улыбаться, - Наверное, теперь уже точно о поцелуе. Ты же не собираешься платить за честность, после того, как уже получил её.

- Отнюдь, - усмехнулся Сеймей, теперь настала его очередь веселиться.

Акаме только и успел распахнуть глаза шире, чтобы не пропустить ничего, когда он прижался к его рту губами и неумело, действуя скорее по наитию, чем осознавая, что делает, начал зализывать кровоточащую ранку на его нижней губе. И, похоже, увлекся.

Нисей не знал, насколько его Жертва опытна в плане поцелуев, но любой недостаток опыта Сеймей с лихвой компенсировал непробиваемой уверенностью в своей идеальности и непогрешимости. Целоваться с ним было... вкусно, да, именно так. Потому что стоило приоткрыть губы и утянуть увлеченную процессом Жертву в страстный поцелуй, Нисей ощутил, как все его существо скручивает какой-то животный голод. Он желал поглотить, сделать частью себя.

Он сам не понял, когда успел перетянуть Сеймея к себе на колени, и даже удивиться не успел, почему тот не сопротивляется. Не отталкивает его.

Но, конечно, только Аояги имел право решать, когда им остановиться. Он резко разорвал поцелуй. Нисей застонал от острого чувства потери, потянулся вслед за губами Жертвы, но резко откинулся назад и убрал руки с его талии и бедра, наткнувшись на изучающий взгляд. Вот-вот в нем должно была вспыхнуть неприязнь и хуже того отвращение. Нисей знал, что так будет, и ждал его. Но Сеймей лишь поднял ладонь, с кровавым следом от его поцелуя, и осторожно слизнул. Акаме прикрыл глаза ресницами. Сердце, словно пыталось сокрушить обманчиво непреодолимую преграду ребер, колотилось отчаянно и гулко.

Сеймей плавно соскользнул с его колен и пересел на диван, возвращаясь к своей книге. Нисей потерял счет времени. Просто сидел и не думал ни о чем. Губы все еще горели воспоминанием о их первом поцелуе.

- О чем ты будешь мечтать теперь? - не отрывая глаз от страницы спросил Аояги снова, нарушив его уединение с воспоминаниями и несбыточными мечтами.

- О тебе.

- Не сбыточная мечта.

- Я знаю. С такими легче побеждать.

- Почему?

- Надежда сильнее любви.

- В твоем случае?