Разорвать на части, накликать несчастье...

День был не по осеннему теплым. Даже жарким. Нацуме выбрался из дома без куртки. По обочинам дорог все еще проступала привычно осенняя хлябь, но серьезных луж почти не было. На небе ни облачка. До школы идти совсем не так далеко, как кажется. Нацуме даже нравилось неспешно идти вперед к ожидаемой цели, встречая по пути знакомых: одноклассников и, как не странно, ёкай. Вот выполз на дорогу каппа, на обочинах еще достаточно влажно, и он явно не засохнет. Нацуме улыбнулся ему и лягушкоподобное создание помахало Такаси в ответ своей зеленой, перепончатой рукой. Попадались и другие ёкай. И им он тоже улыбался, но на душе было муторно. Его нагнал Танума и сразу обо всем догадался. Возможно, этот немногословный парень и не умел видеть духов так, как Нацуме, но в душах он читал, порой, даже слишком хорошо. Прямо-таки интуитивно.

- Что-то случилось? - спросил Канаме, приноравливаясь в шагу Нацуме.

- А? - Такаси повернул в его сторону голову. Неужели, по нему это настолько заметно?

- Да, ладно тебе, - с теплой улыбкой откликнулся школьный приятель, - Ты всегда выглядишь немного отрешенным от мира, но, когда Понты нет рядом, это особенно... ну, не то чтобы заметно, просто чувствуется.

- Сенсей в последнее время редко приходит ночевать. Его дома уже два дня не было.

- Весна. Он ведь кот... хоть и странный такой.

- Наверное, - пробормотал Нацуме, а у него самого пред глазами встала пещера и заговоренные стрелы Матоба на фоне белоснежной шерсти, слипшейся от крови.

Иногда, Такаси остро сожалел, что Тануме не дано видеть Сенсея в его истинном обличии. Это бело-рыжим котиком он выглядит безобидным и забавным, но на самом же деле его друг-ёкай грозное и величественное создание. Нацуме хорошо помнил, как они познакомились, когда Мадара чуть не перекусил его пополам, а потом, как-то неожиданно, передумал. Конечно, не просто так, а с оговоркой, но все же. Нацуме давно не считал его злым, напротив, искренне полагая, что эгоистичный дух по-своему добр и справедлив. Не во всем, конечно. Сразу вспомнилось, как он выклянчивал мармелад в гостях у Таки, а потом еще и сделал вид, что слинял, как только настолько объелся, что даже про пахал в саду борозду своим непомерно раздувшимся животом. А потом вернулся, когда был особенно нужен. Ведь вернулся же.

- Не переживай, - Танума весело хлопнул его по плечу, когда они подошли к школе, и скоро было нужно расходиться в разные стороны, ведь они учились в разных классах, - Найдется твой кот. Наверное, опять сакэ пьет со своими друзьями ёкай. Я помню, ты рассказывал.

- Зайдешь со мной к ним сегодня? - неожиданно для себя, предложил Нацуме. И тут же пожал об этом. Неудобно как-то. Танума ведь все равно не сможет увидеть пирующих на лесной поляне ёкай.

- Конечно, - сразу же ответил Канаме и, кажется, даже обрадовался, что его пригласили. Чем смутил Нацуме еще больше. - Подожду тебя после занятий возле ворот.

- Договорились, - искренне и открыто улыбнулся ему Нацуме. И отправился в класс.

Занятия тянулись долго и изнуряюще. В такой солнечный и погожий день ужасно не хотелось сидеть в классах, пропахших пылью, мелом и еще каким-то совершено особенным запахом, как может пахнуть только школа. Нацуме, отстраненно глядя в окно, размышлял о том, как сильно переменилась его жизнь, когда он переехал к дяде и тете, когда нашел семью, которая впервые приняла его, как родного. И разрешила остаться. Насовсем. Только благодаря им у него начало получаться. Что именно? Находить друзей. Нет, просто дружить. Дружить по-настоящему. И с людьми, и даже с ёкай. Это только вначале они казались ему злыми и страшными. Но на самом деле, обычные ёкай, а не те, кого снедали внутренние страсти, были неплохими, просто проказливыми иногда, ведь люди, в большинстве своем их не видят. И это такой соблазн. Он вспомнил о том, что, когда был маленьким, и уже понимал, что видит нечто, чего не видят остальные, он мечтал стать как ёкай. Незаметным. Невидимым. Чтобы его никто не мог обидеть. Никто не задирал. Это были такие невинные, такие детские мечты... но даже вспоминая о них теперь, становилось немного грустно.

- Ты чего сегодня весь день такой отрешенный? - спросила его Сасада, незаметно подкравшись на перемене. Нацуме даже вздрогнул. Просто не ожидал, что к нему кто-нибудь подойдет. Для него такое все еще было ново. Поэтому, не иначе, как от неожиданности, у него почти мечтательно вырвалось одно единственное слово:

- Скучаю.

Тут уж подоспел Исивара. Повис у него на шее, со спины взъерошивая волосы.

- Влюбился, что ли? Признавайся, кто она?

- Нет-нет, - попытался заверить одноклассника Нацуме, даже руки вверх поднял, протестуя против такого заявления.

- Серьезно? - тут же заинтересованно протянула Сасада, склонившись над Такаси. - Может быть это Таки?

- Конечно, нет, - выпалил Нацуме с жаром и покраснел, сам плохо понимая почему.

Просто раньше ему никогда не приходилось вести с другими людьми подобные разговоры. Вот у Натори-сана еще иногда получалось его разговорить. Но Натори был Натори. Он легко мог говорить о таких вещах, которые Нацуме и в голову бы не пришли. Мысль о знаменитом актере, который в тайне был потомственным экзорцистом, непроизвольно привела его к неприятным воспоминаниям о знакомстве с другими его коллегой. Матоба. Он уже знал, что с этой семьей лучше не иметь никаких дел. И Сенсей не раз наставлял его по этому поводу. Неожиданно молодой для своего высокого статуса глава семьи Матоба смог ранить Мадару. И тот рассвирепел. А потом как-то совершенно неожиданно успокоился, когда Такаси его позвал. Что тогда произошло? Хотел бы он знать. А Котя-сенсей, у которого можно было бы хоть что-то выудить, повадился прохлаждаться неизвестно где. А ведь Такаси так его...

- О! Опять подвис! - воскликнул кто-то рядом и помахал ладонью перед лицом Нацуме. Конечно, это был неугомонный Инукаси.

- И все-таки это любовь, - насмешливо протянул второй их общий приятель.

Все засмеялись. С небольшим опозданием Нацуме тоже присоединился к ним. На душе стало легче. Хорошо, когда можешь смело сказать, что у тебя есть друзья. Разные, некоторые друг о друге вообще не подозревают, но для тебя они все тут, рядом. Всегда можно позвать. Всегда можно на них положиться. Он снова отвернулся к окну, когда ребятам надоело его подкалывать. И улыбнулся небу, а потом опустил глаза на школьный двор. Посмотрел на бродящих там учеников, а потом непроизвольно посмотрел в сторону школьных ворот, где после уроков его должен был встретить Танума... Сердце пропустило удар. Это не мог быть он, правда? Это не мог быть Матоба. Чтобы ему тут делать? Но фигура в черном промелькнула лишь на мгновение, скрывшись за высоким каменным столбом. Возможно, ее там и вовсе не было.

Когда Нацуме приблизился к воротам, Танума его уже ждал. Такаси вежливо попрощался с одноклассниками и подошел к другу.

- Как прошел день? - тут же поинтересовался у него Танума, - Смотрю, все еще хандришь.

- Нормально. В классе отчего-то решили, что я в кого-то влюбился, - посетовал Нацуме.

Танума весело и открыто рассмеялся.

- Так сказал бы, что по коту своему тоскуешь. Сразу бы отстали. Полшколы знает, что ты его даже в школьные поездки с собой берешь.

- Они бы потом смеялись, - со вздохом отозвался Такаси.

- Так это же хорошо, - доверительно сообщил ему Канаме, похлопав по плечу. А потом, глядя прямо перед собой, заметил, не сумев скрыть улыбку, - К тому же, они, наверное, и так тебя обсмеяли.

- Ну да, - Нацуме улыбнулся. Удивительно, что он так легко чувствовал себя рядом с Танумой. Просто, тот умел слушать, как никто другой. А еще умел поддержать. Наверное, в этом все дело. А потом как-то само на ум пришло, что Матоба мог ему и не привидится, поэтому он решился спросить у друга:

- А ты никого подозрительного у ворот не заметил, когда пришел?

Они уже довольно далеко отошли от школьных ворот и неспешно брели по широкой тропинке вдоль леса, по которой добирались на учебу многие ученики из окрестных селений. С одной стороны вдоль нее тянулся лес, с другой редкие деревца и кустарники, за которыми начинались рисовые поля. Тянущиеся до горизонта, где от бесконечного светло-голубого неба их отделяла поросль низеньких деревьев - граница возделываемой земли. А дальше, отсюда не было видно, начинался большой луг. Летом там благоухали травы и цвели цветы. Пчелы собирали нектар и попискивали в траве полевые мыши. Нацуме иногда ходил туда вместе с Сенсеем. И мог подолгу валяться прямо на траве и смотреть в небо, охваченный странной меланхолией, когда весь окружающий мир кажется всего-то чьим-то затянувшимся сном. Из нее его мог вырвать только Котя-сенсей, который, устав бездельничать, вдруг принимался охотиться за бабочками или за полевками. Делал он это шумно и активно. От его воплей Нацуме словно просыпался, подхватывал разражающегося грозной речью кота на руки, и они вместе возвращались домой. И до самого позднего вечера Нацуме не переставал улыбаться. Он вспоминал об этом, глядя в сторону, когда Канаме после его вопроса весь подобрался и негромко уточнил:

- Ёкая?

- Нет. - Медленно покачал головой Нацуме, - Человека.

- Натори-сан?

- Да нет же, - Нацуме даже улыбнулся, - я был бы рад видеть Натори-сана в любой день. Просто... - он снова ответ глаза в сторону рисовых полей и немного замедлил шаг, - Недавно я познакомился с одним человеком. Он экзорцист, как и Натори-сан. Но... он смог ранить Сенсея своими заговоренными стрелами. И сегодня утром мне показалось, что я видел его у школьных ворот.

- У него... - Танума подозрительно запнулся, но Нацуме, отвлекшийся на созерцание окрестностей, не сразу обратил внимание на эту заминку, - черные волосы и повязка на глазу.

- Так ты его видел?- порывисто повернулся к другу Такаси.

Танума смотрел прямо перед собой.

- Сейчас вижу, - проговорил друг одними губами.

Нацуме медленно посмотрел на тропинку впереди них. На расстоянии пяти шагов стоял Матоба Сейджи собственной персоной и по обе стороны от него возвышались его слуги-аякаси.

Черноволосый экзорцист шагнул к ним. Нацуме с трудом подавил в себе первый порыв попятиться.

- Твой друг, - бросив короткий взгляд на Тануму, спросил Матоба, снова глядя на Такаси.

- Да.

- Знает, что ты видишь?

- Да, - не стал скрывать Нацуме, после небольшой заминки.

- Он нам не помешает.

И тут же аякаси переместились к Тануме и схватили невидящего их парнишку за руки.

- Нацуме, - свистящим шепотом выдавил из себя Канаме, - меня что-то держат.

- Не волнуйся. Это... они ничего тебе не сделают, - с нажимом закончил он и впился взглядом в лицо Матобе.

- Конечно, - легко подтвердил тот, - я просто хочу поговорить. Думал, не удастся застать тебя одного. Без твоего аякаси. А вот твой друг нам совершенно точно не помешает.

- Что вам от меня нужно, Матоба-сан? - хмуро спросил у него Такаси.

- Скажем так, - обманчиво мягко обронил экзорцист и подошел к нему почти вплотную, - Хочу поведать тебе одну интересную сказку.

- Это как-то связано с вашим глазом? - предположил Нацуме, когда повисшее между ними молчание стало просто невыносимым.

Взгляд Матобе обжег холодом.

- С чего ты это взял?

Такаси растерялся. Он ведь просто предположил! Даже если угадал, почему надо так реагировать? Или для Матобы это больной вопрос? Хотелось бы понять.

- Прошлый раз вы собирались мне его показать, а потом передумали.

- Ты смышленый. - Заметил экзорцист, ощутимо расслабившись. - Но я покажу его тебе как-нибудь потом. А пока хочу спросить тебя о твоем аякаси.

- О Коте-сенсей?

- Ну, если ты его так называешь. Мне казалось, что у него другое имя.

- Он не против, когда я зову его так, - ощущая, как по спине бежит предательская струйка пота, пробормотал Нацуме.

- Ты видел его в человеческом обличии?

- Что? - Нацуме моргнул и отрицательно затряс головой, - у Сенсея только два обличия. И в той пещере вы видели их оба.

- Сомневаюсь, - черные глаза Матобы смотрели испытующе и недоверчиво. Но постепенно он убедился, что Нацуме не пытается с ним лукавить. И позволил себе хищную улыбку. Такаси попятился, но заставил себя остановится, когда скосил глаза на Тануму, все еще плененного чужими аякаси. А Матоба снова придвинулся к нему на один шаг и сказал: - Тогда, для тебя будет новостью, что такие сильные и высокоразвитые аякаси, как он, всегда имеют форму наиболее приближенную к человеческой. Возможно, он просто не показывает ее тебе. А возможно, не помнит, что она у него есть.

- О чем вы? Я не понимаю.

- В нашей семье есть легенда об аякаси, который был настолько силен, что трудно описать словами. Его называли Серебряный Князь. И его невозможно было пленить ни одним из известных в ту пору заклинаний. Единственная возможность для экзорциста заполучить его силу, это стать его спутником. И в спутники Серебряный всегда выбирает себе только мужчин.

- Зачем вы мне это рассказываете?

- Просто, мне думает, не я один заметил, что в пещере в твоем аякаси пробудилось нечто... странное, - заметил Матоба и придвинулся еще ближе.

- Вы думаете, что Сенсей и есть этот князь? Но у него нет человеческого воплощения! - Жарко запротестовал Такаси.

- Может, и нет, - тонкие губы Матоба тронула змеиная улыбка. И тут он задал совсем уж странный вопрос: - Ты уже встречаешься с девочками, мальчик?

Нацуме растерянно моргнул. Это мог бы спросить Натори-сан. По крайней мере, Такаси мог себе представить его задающим такой вопрос. Но чтобы Матоба заинтересовался чем-то подобным... с чего бы это вдруг? Или Нацуме послышалось? Тут из рук аякаси начал отчаянно рваться Танума и даже собирался что-то прокричать, но те весьма предусмотрительно, по одному лишь взгляду Матоба, закрыли мальчишке рот.

- Судя по всему, нет, - так и не дождавшись ответа, обронил экзорцист, - Придется наглядно пояснить, почему его привлекают исключительно мужчины. - Он сказал это мягким, почти ленивым тоном. А потом вдруг обхватил лицо Такаси ладонями и прижался губами к губам. Глаза Нацуме распахнулись. Он не успел никак отреагировать. Поцелуй был почти невинным, пока его губы не попытались раздвинуть языком, но счастью в этот момент его схватил за руку Танума, и они побежали. Быстро-быстро. Проламываясь через кустарник и все дальше углубляясь в лез, оставив тропинку и Матобу с его аякаси далеко позади.

Остановились они не скоро.

Нацуме схватился за дерева, согнувшись и упершись второй рукой в колено. Он тяжело дышал. Рядом точно так же задыхался от быстрого бега Танума.

- Как ты... - начал Такаси, с трудом проталкивая через пересохшее горло слова, - Как ты смог освободиться?

- Недавно... - Танума даже откашлялся, медленно распрямляясь, - Недавно попросил отца научить меня нескольким молитвам. Не думал, что получится. Но, когда они меня схватили, я про себя их повторял, как заведенный. А потом... когда этот... Наверное, испугался за тебя сильно. Он ведь мог на поцелуях не остановиться. Ты ведь понимаешь, что это вообще-то подсудное дело, с таким к несовершеннолетним приставать!

- Он из очень уважаемой семьи, - слабо пробормотал Нацуме, еще не до конца придя в себя, - Его слово, против нашего... Только хуже будет, наверное, - Такаси малодушно отвел в сторону глаза, а потом опустился прямо на траву. Ноги не держали.

- Нацуме! - Обеспокоенно воскликнул Танума и тут же оказался подле него.

- Все нормально. Перенервничал, наверное, - шепотом отозвался тот, прижимая к груди колени, - Он ведь правильно объяснил. На словах бы я не понял.

- Если бы он прямо сказал, что спутники были любовниками этого князя, тут бы любой понял, мне кажется.

- Он просто такой человек... не очень хороший.

- Раз от твоего Понту ранил, то это я уже и так понял, - со вздохом отозвался Танума и сел рядом с ним. А потом и вовсе обнял Нацуме и позволил ошеломленному другу привалиться к своему плечу. Они долго молчали.

- Очень противно было? - тихо спросил Канаме, хотя и понимал, что лучше это тему вообще не поднимать.

- Я даже понять ничего не успел, - честно ответил ему Нацуме.

- Ну ладно, - тогда Танума решительно поднялся и протянул руку все еще скорчившемуся на земле Нацуме. - Пойдем искать твоего Сенсеня. Пусть не отлынивает больше. Это ведь он должен тебя защищать!

Они пробирались через лес к поляне, издревле облюбованной духами. Те могли на какое-то время покинуть эти места, но рано или поздно собирались вновь, пропустить по чарочке, обсудить дела и происходящие в округе события, возможно, помянуть кого-то из своих. Мадара, как было известно Нацуме, наведывался к ним с удручающей регулярностью. Правда, прежде чем добраться до этого заповедного места, ребятам пришлось поплутать по лесу. Они оба не могли похвастаться тем, что выросли здесь. Поэтому не так хорошо ориентировались в окрестных лесах, как хотелось бы. А вернуться обратно на основную тропу и уж с нее свернуть на знакомый поворот, никто бы из них сейчас не отважился. Там все еще мог поджидать в засаде Матоба. Точнее, поджидал бы он, конечно, одного Нацуме. Но Танума, как настоящий друг, никак не мог бросить его на произвол судьбы. Но вот, Нацуме приметил знакомую рощицу. Танума указал на знакомый им обоим валун, местами покрытый мхом и чем-то отдаленно напоминающий исполинское лицо древнего каменного великана. Они, наконец, оказались так, где нужно.

Нацуме услышал за кустами гомон и голоса, пирушка екай была в самом разгаре. Он уже хотел выйти к ним, как приметил белоснежный лисий хвост, выгладывающий из травы. Кто-то вольготно развалился прямо на земле с противоположной стороны куста и лениво помахивал самым кончиком роскошного хвоста. Конечно, у Мадары в его лисьем обличии тоже был хвост, причем чем-то неуловимо похожий на этот, но... он был огромным, уж Нацуме ли этого не знать. А этот явно был довольно миниатюрным, чуть больше, чем у знакомого Такаси лисенка. Но лисенок был маленьким, совсем еще подросток, а этот мог бы принадлежать полноценному лису... в человеческом обличии. По идее к нему в комплекте должны были идти белоснежные остроугольные ушки. Но чтобы это проверить, надо было обойти куст и посмотреть на обладателя хвоста. Именно это Нацуме и попытался сделать. Он начал красться в данном направлении, но тут его негромко позвал Танума, который не мог видеть хвост. Даже на памятном празднике, он видел малыша-лисенка как обычного мальчика, без ушек и хвоста, хотя, для Нацуме они всегда присутствовали, как неотъемлемая часть облика юного екай. Такаси не успел ничего ответить другу, потому что буквально на его глазах хвост пропал. Повинуясь охотничьему азарту, Нацуме проломился через куст на поляну и обнаружил там всю честную компанию. Екаи распевали разухабистые хмельные песни и качали из стороны в сторону чарками, проливая саке на душистые травы.

- О! Нацуме-доно, выпей с нами! - прокричали они нестройным хором, завидев его.

Но Нацуме никак не отреагировал на это. Он вертел головой по сторонам и пытался обнаружить хозяина лисьего хвоста. Но посторонних екай, которых он бы не знал в лицо, на полене не было. Даже Котя-сенсей, пьяненький и счастливо пускающий слюни под аккомпанемент разноголосого пения, был тут и добраться домой на своих собственных лапах, судя по всему, был не в состоянии. Нацуме тяжело вздохнул и поднял вяло сопротивляющегося кота на руки.

- Нашелся? - спросил его подоспевший Танума. Екай он видеть не мог, но различал едва слышное пение.

- О, сынишка священника! - прокричал кто-то.

- Они тут? - шепотом спросил он у Нацуме.

Тот кивнул. И снова вздохнул, еще тяжелее, чем раньше, но уже обращаясь к коту:

- Пойдем домой, Сенсей. Когда проспишься, расскажу тебе, что снова видел Матобу.

- Да я его... одной лапой! - трепыхнулся у него на руках пьяненький бело-рыжий комок шерсти и сладко всхрапнул. Как всегда. Нацуме так много нужно у него спросить, а он пьяно храпит и в ус не дует. Разве такой, как Сенсей, может быть князем? Конечно, нет. Да и не стал бы Мадара кого-то вынуждать... быть его спутником. Это же совершенно не в его характере!

- Что теперь будешь делать? - спросил Танума, когда они уже прощались. Он проводил Нацуме почти до дома.

- Не знаю. Подожду, пока Сенсей протрезвеет.

- Этот Матоба может ведь еще раз попытаться... - тихо проговорил Канаме, которого не отпускало беспокойство за друга.

- Не хочу впутывать в это тетю и дядю, тогда пришлось бы им сказать... ну откуда я его знаю. - И, подумав немного, Такаси решился: - Я позвоню Натори-сану.

- Хорошая мысль, - одобрил Танума, и они распрощались.

Нацуме без проблем прошел в дом, поздоровался с тетей, сказал, что поест чуть позже. Даже разместил Котю-сенсея на его любимой седельной подушке. И только после этого расположился у окна и задумался. Мысль позвонить Натори была здравой. Возможно, ему что-то известно об этом Серебряной Князе. Вдруг, Матоба все выдумал? Хотя, зная о его страсти к коллекционированию сильных екай, маловероятно. И все равно, Нацуме просто жизненно необходимо стороннее мнение. Он не верил, что Котя может оказаться кем-то подобным. Но не мог привести ни одного обоснованного доказательства. То, что Мадара расставался с крупицами сведения о себе и других екай весьма неохотно, Нацуме прекрасно знал. Недаром же, о некоторых из них он узнавал только когда сталкивался с ними напрямую, и у Сенсея уже не получалось отмолчаться. Более того, в последнее время Мадара изменился. И это началось несколько раньше, чем они оказались в той пещере, где был запечатан ядовитый екай, уничтоженный Матоба. Например, этот свет на лбу Коти... раньше он его не применял. Сейчас же, стал пользоваться повсеместно. Причем, как в маленьком, так и в большом своем обличии. Откуда он? И почему у него такая чудодейственная власть над слабыми екай? С сильными, понятно, одним светом не совладеешь. Но слабых ведь он просто рассеивает. Нацуме сам видел. Поэтому звонок Натори был не изнежен, но... Нацуме не хотел звонить из дома. Здесь его могла услышать тетя. Она ведь всегда где-то рядом. А стационарный телефон в комнату не перенесешь. Он стоит в гостиной, у всех на виду.

Нацуме знал, что можно сходить на почту, но не был уверен, что следует делать это именно сейчас. Тут ему в голову пришла другая мысль. С Матобы станется подкараулить его после школы и завтра. А, если он опять будет не один, а с кем-то из знакомых? Конечно, к тому времени Котя уже должен будет протрезветь... Нет, звонить надо сейчас. Натори-сан всегда очень занят, он же знаменитый актер, у него съемки. И не только. Как экзорциста его часто вызывают в разные уголки страны. Поэтому сразу он вряд ли сможет приехать. Значит, чем раньше ему сообщить, тем быстрее он сможет появиться. Если вообще сможет, конечно.

Нацуме вздохнул, глянул на развалившегося кверху брюхом кота, который всем видом сигнализировал: «Нетранспортабелен». И ушел вниз. Предупредил тетю, что ему надо ненадолго отойти. Надел куртку, все-таки к вечеру сделалось довольно прохладно. И вышел на улицу. Дядя еще не пришел с работы, но солнце уже отчетливо приближалось к линии горизонта. Вечерело. До закрытия ближайшего почтового отделения оставался час с небольшим. Он поспешил туда.

Приветливый служащий, несмотря на конец рабочего дня, выдал ему карточку для таксофона и скрылся где-то в подсобном помещении. Какие-то у него были там дела. Нацуме оказался единственным посетителем в это время. Подошел к одному из казенных телефонных аппаратов. И набрал номер Натори-сан. Только слушая возле уха длинные гудки, он вдруг подумал, что Натори может оказаться недоступен. И связаться с ним не получится. Отчего по спине пополз неприятный холодок. Он прекрасно понимал, что сам не сможет справиться с таким, как Матоба. Тот казался ему человеком жестким и целеустремленным. Если... А что, собственно, если? Матоба поцеловал его только затем, чтобы, как выразился сам экзорцист, наглядно объяснить, зачем сильному аякаси могут понадобиться спутники из числа тех, что с рождения может видеть екай и прочие проявления мира духов. Не только видеть, но и вступать с ними в контакт. Какого рода контакт подразумевается в данном конкретном случае, и символизировал данный поцелуй. Это ведь не означает, что Нацуме ему... ну, нравится. На этой мысли, возле уха раздался невнятный и, похоже, заспанный голос:

- Натори слушает.

- Натори-сан, - выдохнул Нацуме в трубку, которую от волнения держал обеими руками. Но волновался он не из-за предстоящего разговора, а из-за этой мысли глупой и неправильной. Как можно вообще нравиться в этом смысле? Как?

- Нацуме, - в голосе на том конце трубке послышалось беспокойство. - Что-то случилось?

- В наших местах снова объявился Матобе. Только на этот раз он, кажется, из-за меня пришел. Точнее из-за Сенсея.

- Так... - тяжело обронил Натори, - Объясни все толком, пожалуйста, - на последнем слове его голос смягчился. Это придало Нацуме сил. Он отнял одну руку от телефонной трубки, уперся ладонью в стену рядом с автоматом и начал пересказывать события этого дня.

- Он встретил меня после школы. Я был не один. С другом. Возможно, вы помните. Его фамилия Танума.

- Кажется, сын местного священника?

- Да. Матоба приказал своим аякаси держать его и сказал, что он нам не помешает. Правда, перед этим уточнил, знает ли Танума, ну... что я могу видеть екай.

- И ты ответил честно?

- Да. Я подумал, что Матоба здесь, чтобы показать мне свой глаз. Не знаю, зачем ему могло такое понадобиться. Но тогда, в гостинице, он уже предлагал мне посмотреть, но его отвлекли. - Нацуме перевел дух.

- Так... - снова протянула трубка голосом Натори.

- Он сначала похвалил меня, сказав, что я смышленый, но глаз он покажет мне позже. А потом... потом он рассказал мне про странного аякаси. Что тот был очень сильным, наверное, именно за это его прозвали князем и...

- Постой-постой... - Перебил его Натори, и по его тону Нацуме понял, что экзорцист не на шутку взволнован, - Он рассказал тебе о Серебряном Князе?

- Он предположил, что им может оказаться Сенсей и спрашивал, видел ли я его человеческое обличие. Скажите, Натори-сан, неужели у всех сильных аякаси оно обязательно есть?

- Трудно утверждать наверняка, - помолчав, медленно проговорил Натори. - Но в некоторых старинных свитках омедзи утверждается, что это так. Доказательств, как ты сам можешь догадаться, никаких нет. Потому что сильные аякаси, как правило, настолько презирают весь род людской, что им противна сама мысль о человеческом обличии. Конечно, таковы не все. Но и на основании тех, кто на самом деле выглядит похожим на человек, окончательные выводы делать трудно. Нацуме, что еще сказал тебе Матоба про Серебряного?

Глаза Нацуме непроизвольно широко распахнулись. Он тяжело сглотнул. Натори, чувствуя его заминку, позвал в трубку:

- Нацуме, ты еще там? Нацуме?

Такаси все еще не мог вымолвить ни слова.

- Нацуме, - в голое Натори прорезалась решительность и почти властность, - Он что-то с тобой сделал?

- Поцеловал, когда понял, что я сам не догадаюсь, что складывается в понятие «спутник для князя».

Натори долго молчал.

- Я так понимаю, твоего Сенсея в этот момент рядом не было.

Нацуме помотал головой, не сразу спохватившись, что собеседник не может его видеть. Только хотел озвучить вслух, но Натори и сам догадался.

- А сейчас он с тобой?

- Нет. Он снова напился. Отсыпается дома.

- Ты не дома?

- Нет. Я звоню вам с почты. Дома же тетя. Как я при ней?

- Немедленно возвращайся!

- Натори-сан? - взволнованно переспросил Нацуме.

- Я прямо сейчас не могу вырваться, но буду у тебя либо завтра вечером, либо, совсем крайний срок, послезавтра утром. Постарайся до моего приезда с Матобой больше не сталкиваться. И не позволяй коту оставлять тебя одного. Ты все понял?

- Вы так и не сказали, - прошептал Нацуме в трубку и тут же возвысил голос, испугавшись, что собеседник его не услышит, - что Котя-сенсей не может быть этим князем. Вы тоже думаете...

- Нет. Я ничего не думаю, - довольно резко оборвал его экзорцист, но тут же извинился, - Прости. Не хотел кричать. Просто переживаю за тебя. Пока меня не будет, попытайся сам выспросить у него. Знаю, что твой кошак не подарок, но, возможно, он сам все как-то прояснит. И, прошу тебя, постарайся не ходить по округе один.

- Хорошо.

- Я приеду, как только смогу.

- Спасибо вам, Натори-сан. До свиданья.

Он медленно отнял трубку от уха и положил ее на рычаг. И чуть не вскрикнул, когда рядом с его рукой, которой он все еще упирался в стену, легла чужая рука. Это мог быть екай. И в кое-то годы Нацуме был бы только рад этому. Или почтовый служащий, которому уже пора было закрываться. Но тогда не было необходимости подходить так близко. Рука была мужской. Жилистой и твердой. С ухоженными ногтями и смуглой кожей. Как только он ее увидел, Нацуме уже знал, кто стоит за его спиной. Просто его разум все еще пытался найти спасительно лазейку. Но тщетно.

- Дай угадаю, - раздался над ухом пугающе знакомый голос, - Призвал на помощь Натори?

- И что, если так? - Нацуме ответил почти с дерзостью.

Он медленно повернулся лицом к Матобе и почти сразу был вынужден вжаться в стену, потому что мужчина оказался слишком близко. Такаси такого не ожидал. Единственный глаз молодого экзорциста смотрел испытующе.

- Вряд ли он успеет вовремя, - заметил Матоба, не отстраняясь.

Нацуме не знал, что ему на это ответить, но инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно говорить. Обязательно произносить какие-то слова, иначе... второго поцелуя от Матобе за один день он не переживет. Хотя, куда он денется? Не сипукку же себе делать по этому поводу. Да и не принадлежал никогда род Нацуме к самурайским.

- Эй, вы там? Я вообще-то, уже закрываюсь! - раздался из-за стойки решительной окрик почтового служащего. У Нацуме от облегчения и радости чуть не подкосились колени. Он, кажется, даже улыбнулся. За что был удостоен странного хмыканья со стороны Матобы.

- Мы уже уходим, господин почтальон, - обронил молодой мужчина, взял мальчишку за локоть и вывел из здания почты.

Ничего на этом не закончилось. А ведь Нацуме так надеялся. Натори был прав, не надо было ходить под вечер одному.

- Ты сейчас домой? - спросил Матоба, отпуская его.

Где-то по кустам шуршали его аякаси. Нацуме отчетливо ощущал их присутствие. Они были пропитаны силой Матобе, его аурой. Спроси его, как он это делает, Такаси не смог бы ответить. Просто это чувствовалось. Что смертоносные создания рядом. И что они принадлежат мужчине, который стоит возле него и пристально, чуть с высока разглядывает.

- Да, - ответил Такаси, когда пауза затянулась.

- Я провожу, - обронил на это Матобе и пошел в одну с ним сторону.

Убегать или делать вид, что они незнакомы, было бы глупо, да и бессмысленно. Нацуме был вынужден шагать рядом с ним. Сначала он подумал о дяде и тете. Что будет с ними, если Матоба узнает, где он живет? Он весь сможет причинить им вред, если захочет. Но на смену ей пришла другая мысль. Что Такаси Нацуме не такое уж распространенное имя. Значит, если бы Матоба захотел найти его дом, он бы его уже нашел. Телефонный справочник еще никто не отменял. Это и успокаивало и удручало одновременно. Может быть, теперь есть смысл совсем уйти из дома, чтобы не ставить родных под удар?

- Послушайте, - попытался Нацуме начать разговор, - Я не понимаю, что вам от меня нужно?

- Я же сразу сказал что. Точнее, кто.

- А еще вы сказали, что князя невозможно подчинить заклинанием.

- Я сказал, что в те времена, когда о нем впервые узнал род Матоба таких заклятий не существовало.

- А теперь они есть?

- Он не появлялся уже больше ста лет. Не было возможности опробовать.

- Это не Сенсей. Это не может быть он, - убежденно произнес Нацуме.

Они снова шли по широкой лесной дороге. Диск солнца уже наполовину утонул за горизонтом. Нацуме все больше нервничал. До дома было уже недалеко. Ему бы не хотелось, чтобы Матоба провожал его до ворот.

- Я должен убедиться. - После длительного молчания обронил Матоба.

Нацуме понял, что нет смысла его переубеждать, все равно ничего не добьешься. Тогда он решил спросить о другом. Осознанно решил. Это не было продиктовано моментом. Просто Такаси всегда жил по принципу, лучше знать обо всех обстоятельствах, чем тешить себя глупыми иллюзиями.

- Вы бы сделали это со мной снова, если бы не вмешался почтальон?

- Определенно, - откликнулся Матоба и остановился.

Нацуме, смотревший в этот момент себе под ноги, поднял на него глаза.

- А вот и третье обличье твоего аякаси, - с удовлетворенной улыбкой обронил экзорцист.

Нацуме резко посмотрел вперед на дорогу. Слева от нее рос раскидистый дуб. Повинуясь словам Матобы от ствола, к которому стоял, привалившись спиной, отделился человеческий силуэт. И на дорогу из тени древесной кроны вышел высокорослый юноша, внешне похожий на ученика старшей школы или студента первокурсника. Форменный пиджак, узкие брюки со стрелками, белоснежная рубашка без галстука. И в купе со всем этим длинные белоснежные волосы, остроконечные лисьи уши и кончик белого хвоста на земле рядом с левой ногой.

- Что именно ты сделал бы снова? - голос аякаси прозвучал сурово и гневно. Он смотрел только на Матобе.

- Сейчас покажу, - ответил ему экзорцист и пошел навстречу.

Мадара, если это, конечно, был он, не сдвинулся ни на йоту, позволяя экзорцисту придвинуться вплотную. Нацуме смотрел на их неумолимое сближение широко раскрытыми глазами. Солнце, окрасившее небо алыми всполохами, огибало редкие деревца с правой стороны дороги, образуя на утоптанной тысячами подошв земле полосы света и тени, отбрасываемой деревьями. В одной такой солнечной полосе и замерли двое. А потом Матобе вскинул правую руку, прижал ладонь к лицу аякаси и... Нацуме знал, что он сделал. И даже слишком хорошо помнил, каково оно на вкус. Но его взгляд непроизвольно метнулся в левой руке экзорциста, которую тот завел за спину за секунду до поцелуя. Там неожиданно, словно из воздуха, появилась стрела с нанизанным на нее белоснежным листком заклинания. Не соображая, что делает, Нацуме побежал. Ноги несли его вперед сами. За миг до того, как коварная рука выскочила из-за спины и должна была вонзить заговоренную стрелу в живот аякаси, между двумя телами протиснулась ладонь Нацуме. Боль обожгла, но не настолько сильно, как могла бы. Стрела проткнула ладонь. Но это активировало заклинание и до аякаси оно уже не добралось. Зато раздавшийся шелест, отбросил экзорциста и лисихвостого в разные стороны. Между ними стоял Нацуме. И его, начиная от проткнутой стрелой ладони, оборачивали, словно мумию, полоски заклинаний. Вот они поднялись вверх по руке и добрались до плеча. Вот принялись за грудь и ноги. Уже совсем скоро должно было исчезнуть под их неумолимым шелестом лицо. А он все стоял неподвижно, едва дыша, и смотрел в глаза беловолосого аякаси. Они были желто-зелеными. Такими же, как у Мадары в его лисьем обличии. И хвост был тот же, что он видел в траве на поляне, где пьянствовали екай. Но хуже всего было то, что он чувствовал его, этого странного парня с лисьими ушами, чувствовал точно так же, как Мадару. Чувствовал и все тут. Нацуме слабо улыбнулся, когда первая бумажная полоска с начертанным на ней заклинанием легла на лицо. Интересно, успел подумать он, они меня просто задушат или как? А потом аякаси отмер.

- Идем со мной, - прорычал он, схватил Нацуме за вторую руку, до которой еще не добрались бумажки с заклинаниями и дернул на себя.

А потом они куда-то провалились. Что-то светлое мелькнуло перед глазами. Нацуме решил, что это очередная бумажка, но, нет. Это было что-то еще. Бумагу сорвал с него неистовый ветер. А потом он увидел, что летит, сидя на спине Мадары - великолепного белого лиса, и смотрит на окрестные леса и земли с высоты. Но не это смутило Нацуме. Его одежда изменилась. На нем было кимоно из тончащего разового шелка с затейливой росписью. А еще маска, закрывающая лицо. Маска, как у екай. Он потянулся к ней рукой, но Мадара повернул в его сторону голову и коротко рыкнул:

- Не снимай.

Нацуме отдернул руку. А белый лис нырнул вниз с такой скоростью, что в ушах зашумел ветер, а перед глазами на какое-то безумное мгновение все потемнело. Нацуме обнаружил себя стоящим на земле рядом с Мадарой, который покосился на него и с легким хлопком перевоплотился в уже знакомого Нацуме юношу. Но на этот раз на нем было традиционное одеяние. Белое, богато раскрашенное кимоно, накидка с меховым подбоем, широкий красный оби, поверху которого талию лисехвостого обхватывала золотой шнур толщиной с палец и с кисточками на концах. Лис шагнул к нему. Нацуме попятился от него. Он все понял. Догадался, что сейчас будет. Не зря же даже Матоба назвал его смышленым, хотя было и так понятно, что этот человек на комплементы растрачиваться не станет.

- Где мы, Сенсей? - спросил Такаси, все еще отступая.

- В особом месте, - отозвался тот, неумолимо приближаясь с каждым шагом. А потом начал говорить, словно пытался заранее переложить с себя вину за то, что собирался сделать. - Ты сам виноват. Ты позвал меня там, в пещере. Я почти полностью потерял разум от гнева. Но твой зов был таким сильным. Он разбудил меня.

- Сенсей, я прошу тебя, - быстро-быстро проговорил Нацуме, уже понимая, что бежать некуда.

Там, в привычном мире, еще не успела наступить настолько глубокая ночь. А здесь было темно. Уже темно. И на небе ярко-ярко горели звезды. И луна была полной. Хотя Нацуме точно помнил, что еще вчера видел за окном полумесяц. Значит, они и не здесь, ни не там. Он уже бывал в таких местах. Они находились где-то посередине между миром духов и миром людей. Мадара сам всегда учил его опасаться их. И сам же привел его в одно из них. Зачем? Ответ стал очевиден, когда аякаси повалил его на землю и сдернул с лица маску. Нацуме так и не смог ее как следует рассмотреть.

- Не надо, Сенсей... Не надо... - шептал он, сопротивляясь.

Но настойчивые руки куда лучше знали, как избавлять другого от кимоно. Нацуме такого и не носил никогда. Даже на деревенские праздники он ходил в обычной, а не в народной одежде. Он все еще сопротивлялся и просил. Но дух был очень настойчив. Его вымазанные в чем-то пальцы оказались между ног. Нацуме в последний раз попытался с силой упереться ему в плечо и толкнуть, но это не помогло. Аякаси был тяжелее и сильнее его. Намного сильнее. Он ничего не говорил. Только дышал слегка прерывисто, то глубоко и громко вздыхая, то частя через раз, а то и вовсе принюхиваясь, например, уткнувшись носом Нацуме в плечо, с которого сползло кимоно, ведь оби был так сильно ослаблен. Пальцы казались двуглавой змеей. Нацуме знал, что таких не бывает. Но в мире аякаси можно было встретить и не такое. Они ползали внутри него, исчезали и снова возвращались. Понимая, что избежать этого уже не удастся, он смял в пальцах рукав на плече Мадары и весь сжался, не в силах преодолеть странно чувство, которое буквально разрывало его на части. Он не хотел, чтобы это с ним происходило, но и отказаться от этого не мог. Двойственность вгоняла в оцепенение. Он лежал под навалившимся на него Мадарой и бездумно смотрел на звезды. Просто смотрел. Это было не больно. Даже когда двуглавая змея исчезла, и ее место заняла одноголовая. А потом начались толчки, сотрясающие все тело и заставляющие звезды над головой покачиваться, словно это было вовсе не небо, а какое-то дивно расписанное шелковое покрывало, развивающееся на ветру. Ресницы были сырыми, но слез как таковых не было. Мадара был безмолвен, только жарко дышал в шею и двигался в нем рывками. В траве пели о чем-то своем невидимые сверчки. Звезды покачивались, как на волнах безбрежной Небесной реки. Они отражались в глазах Нацуме и падали в душу непролитыми слезами. И было все так же не больно. Ну почему? Будь хоть чуточку больнее, можно было бы заплакать, вдруг бы стало легче? Вдруг хотя бы это помогло почувствовать себя живым а не тряпичной куклой, которую использовали, потому что пришло ее время, только и всего.