Ангелы не плачут

Часть #1

Вы говорите, в райских кущах ангелы не плачут? Какая, право слово, чушь! Быть может, вечно юные, парящие по облакам крылатые мальчики в большинстве своем и не плачут, но среди них тоже встречаются те, кто сохранил память о прошлой, человеческой жизни. Это не признак слабости, скорее силы. У райских врат воспоминания о печалях и горестях прошлой жизни истаивают, оставляя после себя лишь блаженную пустоту. Но тот, кто некогда носил имя Сиэля Фантомхайва и два не очень лестных прозвища дьявольского дворянина и пса королевы, врата не проходил. Старший ангел вознес его на небеса прямо из ада, минуя их, поэтому он помнил и не желал забывать.

Грустный маленький ангел с голубовато-пепельными волосами и глазами цвета сапфировых звезд провел в райских кущах довольно много времени - целую вечность или единый миг. Он слишком быстро перестал считать, прежде чем другие ангелы сумели отыскать его укрытие на дальнем облаке вдали от их забав. Они подлетали к нему, щебетали, смеялись, звали играть, или, наоборот, если появлялся кто-нибудь из старших ангелов, задавали мудреные вопросы, стремясь вызвать на философский диспут, увлечь за собой, но тщетно. Он продолжал молчать и смотрел, словно бы и не было вокруг него никого, кроме неба и облаков.

Слух о странном ангеле распространился быстро, многие пытались не только заговорить с ним, но и растормошить, но стоило кому-нибудь протянуть к нему руку, он отдергивался, словно от удара плетью. И его оставляли в покое, не желая обижать, причинять боль.

Сиэль мог бы провести на своем облаке в добровольном изгнании не одну вечность, если бы перед ним не появился тот ангел, который лишил его возможности выполнить свою часть договора, вынудил предать того, кому была обещана его душа, предать самого Дьявола. Но не чувство вины грызло его, а тоска, глубокая и всеобъемлющая, затягивающая в свои омуты, из которых не вынырнуть, не всплыть на поверхность, можно лишь погружаться все глубже и глубже в темноту, лишенную забвения.

- Почему ты молчишь? - грозно вопросил ангел, хмуря брови.

Сиэль все так же, как раньше, до него, не произнес ни слова и не взглянул на подлетевшего к нему.

- Ты совершенно напрасно сам себя наказываешь. Ты не виноват в том, что он обманом заманил тебя в ловушку нечестивого контракта, - принялся увещевать он, не понимая, да и не желая понимать истинную причину молчания мальчика, - Твоя епитимья не имеет смысла.

- Ты раньше был священником, - прошептал мальчик едва слышно, и поднял лишенные выражения глаза.

- Да.

- Ты говоришь со мной, - продолжил он, постепенно снова обретая голос и вспоминая как говорить, - Как с человеком. Ведь это на людей церковники накладывают наказания во искупления грехов. Но ты - не мой священник, а я - не твой прихожанин.

- Ты помнишь человеческую жизнь. Это мое упущение. Идем, врата помогут тебе.

- Нет.

- Ты хочешь помнить боль?

- Та боль для меня была как подтверждение жизни.

- Когда ты был человеком, возможно, но теперь...

- Мне все равно, - перебил его он, - Я не желаю забывать.

- Дьявол развратил тебя, - печально вздохнул ангел, глядя на мальчика с поникшими за спиной крыльями, глазами, полными сочувствия, так похожего на жалость. Сиэль ненавидел, когда его жалели. Он сжал губы в тонкую линию, на щеках заалел нервный румянец, но он сдерживал себя. Сочувствие ангела оскорбляло, но как было избежать его?

- Я не напрашивался в рай, - произнес он холодно.

- Но ты же не станешь утверждать, что желал бы остаться во власти Дьявола?

- А что ели и так?

- Что?! - вскричал ангел, не сдержавшись, сверкая очами. Но, встретившись с ледяным взглядом сапфировых глаз, замолк и стушевался, - Это не нам решать. Не я допустил тебя в рай, я лишь исполнял волю Его, - понимая, что оправдывается перед ребенком, все равно не смог не сказать он, - Ты, действительно, хочешь обратно?

- Да.

- Во власть Дьявола?

- Да.

- Но в раю ты мог бы встретиться своих родных и близких, почему ты до сих пор не разыскал их?

- Я оплакал их давным-давно. Что бы я мог сказать им сейчас?

- А ему? Ты нашел бы, что сказать Дьяволу?

- Да. Мне есть, что ему сказать.

- Ты отравлен его ядом.

- Возможно. Но это сладкий яд, я не откажусь от него. Не то, что твое сочувствие, - не удержавшись, произнес Сиэль, и ангел осознал, что этот мальчик нормальным ангелом не станет никогда.

- Я могу отправить тебя на землю, - стараясь больше не встречаться взглядом с сапфировыми глазами, произнес он, досадуя на себя самого, - Но так как тебя приняли в рай не невинной душой, а перерожденным ангелом, даже вернувшись к людям, человеком ты не станешь.

- А демоном? - требовательно вопросил Сиэль и даже подался вперед, вцепляясь пальцами в рукав ангельской туники, заставляя его смотреть себе в глаза.

- Ты этого хочешь? Сеять хаос и разрушения?

- Нет. Но если это единственный способ встретиться с ним... - пробормотал тот, стушевавшись.

- Не единственный. Но я не стану подсказывать тебе, - отрезал старший ангел твердо и вырвал руку, - Я отправлю тебя на землю, это единственное, что я могу сделать для тебя.

- О большем не прошу.

Часть #2

Как на улицах современного Лондона сможет выжить мальчик воспитывающийся и живший в викторианскую эпоху? Наверное, никак. Но Сиэля и при жизни нельзя было назвать обычным, скорее весьма и весьма необычным ребенком, а уж после возвращения на землю из райский кущ, он стал совсем самостоятельным, ведь у него была цель, которой он желал достичь любыми доступными ему способами.

Почему он выбрал далеко не благополучный район, и целенаправленно продолжал сюда возвращаться, после непродолжительных вылазок в центр многомиллионного города? Все просто. Здесь, где некому не было дела до проблем и несчастий живущего рядом проще было затеряться и не привлечь нежелательного внимания. Да и освоиться с новыми реалиями было как-то легче в запустении заброшенного дома, который все еще не снесли, воздвигнув на его месте новостройку, лишь потому, что в управе города шли ожесточенные споры с комитетом культурного наследия, так как когда-то этот дом был резиденцией одного вельможи во времена еще королевы Виктории. Сиэль и выбрал его за это. Потому что он помнил и этот дом, в период его расцвета, и даже его хозяина, надменного и властного толстячка, который у юного графа Фаетомхайва вызывал лишь зубовный скрежет, потому что неизменно подчеркивал то, какой Сиэль еще юный и право голоса у него в палате пэров быть не может. Теперь некогда богатое поместье превратилось в заброшенный особняк, потускневший, обрюзгший, но все еще хранящий память о былом величии. И маленький печальный ангел, в которого был превращен Сиэль Фантомхайв, поселился здесь в надежде найти уединения. Но не нашел.

Одинокий мальчик с печальными глазами слишком быстро привлек внимание ошивающихся без дела подростков. В неблагополучных семьях, как известно, дети и не думают про школу, прогуливая и предпочитая любой науке мотание по улицам и легкие заработки грабежом или распространением легких, а иногда и не очень легких наркотиков. А Сиэль, появившийся на их территории недавно, не примкнул ни к одной из уличных банд, да и вообще не проявлял к ним ни малейшего интереса. Зато он ходил в библиотеку, неизменно беря оттуда книги, столько, сколько ему позволял брать старый и в силу возраста мнительный библиотекарь. Ведь надо же ему было откуда-то узнать, как сильно изменился мир в его отсутствие? Оказалось что так сильно, что даже страшно. Нет, Сиэль не испытывал настоящий страх, просто отчетливо ощущал насколько нынешний Лондон чужд ему и отвратителен. Да, он и при прошлой жизни не питал к этому вечно задымленному городу особой привязанности, но все-таки находил его относительно терпимым. А тут... тут все было по-другому. Слишком шумно, слишком тесно, слишком озлобленно, если смотреть на лица людей. В них не осталось той интеллигентности и привитых с малых лет манер, только сплошные амбиции, дурное воспитания и ненависть ко всему на свете, особенно к себе подобным, хоть в малейшей степени отличавшимся от них самих. Тем не менее, старый особняк он покидать не желал ни при каких обстоятельствах. Но уже через месяц, к нему пришли.

- Эй, сопляк, ты здесь? - раздался откуда-то снизу прокуренный хриплый голос. Он вряд ли мог принадлежать человеку намного старше, чем было Сиэлю в момент смерти, но наглости и нахальства в нем было хоть отбавляй.

Сиэль в раздражении захлопнул очередной толстый том энциклопедии, которую, расщедрившись, разрешил ему взять на дом библиотекарь, и поднялся с не заправленной шаткой кровати. Нет, обычно бывший граф старался содержать свое временное жилище в чистоте и порядке, хоть и не мог делать это с виртуозностью своего бывшего дворецкого, но, тем не менее, он за этим следил. Просто сегодня был ужасный день, и настроение у него было прескверным.

Спускаться не хотелось, но, судя по звукам внизу, скоро нахал, потревоживший его, сам поднимется сюда, а этого Сиэль совершенно не желал. Не то чтобы он опасался, что на него натравят кого-нибудь из инквизиции, он уже доподлинно знал, что её нет в этом мире, замешанном на техническом прогрессе, а не на росте души. Просто не хотел, чтобы кто-то из посторонних видел на полу его спальни уже не по одному разу перечерченную пентаграмму. Он все еще желал вызвать демона, вот только не знал пока как.

- Ты что-то хотел? - свесившись через перила лестницы второго этажа, полюбопытствовал Сиэль, разглядывая коренастого парня и двух его товарищей, методично обваривающих первый этаж. Откуда он узнал, что именно этот из трех узколобых парней и есть главный? Все просто, за самый нахальный вид и взгляд хозяина жизни, которым он вовсе не являлся.

- О, а вот и наша девочка-припевочка! - осклабился тот, демонстративно вытаскивая из пачки сигарету и прикуривая от зажигалке поднесено одним из его товарищей, - А ну-ка спускайся, сейчас мы тебя жизни учить будем.

- Хорошо. Попробуй, - легко согласился Сиэль, послушно спускаясь. Нет, даже будучи графом, он никогда не любил насилие и уличные драки, да и вообще предпочитал решать любые вопросы скорее посредствам интеллектуального превосходства, чем физического. Но здесь, похоже, по-другому уже не получиться.

- Ну что, парни. Вы только гляньте на эту цацу, - пощелкал языком главарь, оказавшийся выше Сиэля лишь на пол головы, - Оттянемся? Он, подишь, еще и не знает, что такое грубая мужская ласка, - примерзко ухмыльнулся он.

- А чё, и правда, Сэм, давай его оприходуем? - тут же подхватил другой.

И тут Сиэль, до этого молча смотревший на них чистыми глазами, жестко усмехнулся. Он, конечно же, не видел, что появилось при этом в его взгляде, но главарь быстро стер ухмылку со своего лица. Подростки в бандах, напоминают стаю шакалов, которым никогда не дорасти до волков, но инстинкты у них уже не человеческие, а больше звериные, и они способны очень быстро почувствовать, когда превосходство не на их стороне. Да, Сиэль был все так же хрупок и невысок, каким был в момент своей смерти, в шестнадцать лет не сильно превзойдя в росте и ширине плеч себя двенадцатилетнего. Похоже, ему все же передалась изящность матери, а не типично мужская фигура высокого и даже на вид крепкого отца. Но взгляд у него был совсем не детским, таким, каким от стал после гибели на алтаре безумных сектантов его так и не прожитого до конца детства.

- Нас трое, а ты один! - зашипел главарь надвигаясь, но медленно, так как подспудно чувствовал, что не стоит спешить с выводами, ошибка может обойтись куда дороже пары ссадин.

- Это не делает тебе чести, - пожал плечами Сиэль и тоже сделал шаг навстречу. Главарь попятился.

- Ты думаешь, что справишься со всеми? Да вместо нас придет вся банда!

- И скольких мне придется убить, прежде чем вы угомонитесь?

- Эй-эй, парень, ты не заговаривайся тут. Убьешь - тебя посадят.

- А найдут?

- Найдут! Не полиция, так наши, как найдут, так пожалеешь, что вообще на свет родился!

- Проверим?

- А ну иди сюда, щенок! - зарычал главарь и бросился на него, но Сиэль изящно ушел в сторону и парень со всей дури впечатался лицом в широкий столбик перил лестницы, как раз начинавшейся позади Сиэля.

- Уй, черт! - выплюнул он, выбитый по собственной тупости зуб, - Мочи его ребята!

Но зачем бы Себастиану было учить юного господина фехтованию и умению держать удар? Разумеется, как раз для таких случаев. И если в двенадцать лет, Сиэль вряд ли мог представлять реальную угрозу для нападавших, то к шестнадцати вполне освоился и научился постоять за себя, по крайней мере перед обычными людьми, а не потусторонними силами, как те же шинигами.

Короткая схватка была окончена очень быстро. Противники валялись на полу и зажимали покалеченные конечности и ушибленные места.

- Убью! - ныл на одной ноте главарь и чуть ли не всхлипывал от обиды и унижения.

- Попробуй, - пожал плечами Сиэль, и хотел уже было подняться к себе наверх, но резко передумал. В голову неожиданно пришла простая мысль, удивительно, что он не додумался об этом раньше.

Вздернув за шкирку пострадавшего больше других главаря, которого подельники назвали Сэмом, он потащил его, слабо упирающегося, на второй этаж.

- Куда ты меня тащишь?

- Скоро увидишь.

- Пусти! - попытался вывернуться тот, но Сиэль резко придвинулся к нему и вцепился тонкими пальцами в горло. Глаза засияли неприкрытой ненавистью. О, да, юный граф Фантомхайв все же научился чувствовать, пусть его и одолевали вовсе не благостные чувства.

- Если будешь послушным, уйдешь живым, - прошипел он в побелевшее, как полотно, лицо, - Нет, отправлю на тот свет, и пусть там сами разбираются куда тебя, но вряд ли в рай.

- Хорошо, - проблеял парень и поплелся за ним, как телок опоенный. Все-таки все эти детки, сбивающиеся в стаи, ужасно трусливы, храбрости им предает лишь их количество, по одному - они ничто.

Сиэль физически ощутил, как жутко сделалось мальчишке на пороге его спальни. Черные свечи в углах пентаграммы и белый мел идеальных до отвращения линий и витков завораживали, но и пугали.

- Что это за хрень? - пискнул парень и попытался сбежать, но дверь с громким стуком о косяк захлопнулась, больно ударив его по и без того разбитому носу, - Уй! - взвыл он хватаясь за лицо.

- Иди сюда, - приказал Сиэль таким тоном, что мальчишка, растерявший всю свою наглость, и просто трясущийся от страха, не смог ослушаться.

Правда, когда он разглядел, как в руке странного мальчика с необычно взрослыми глазами появился тонкий стилет (откуда бы уличному подростку знать о ритуальных ножах?), он снова попытался сбежать, всей грудью ударившись об дверь, потом попытался выбить её плечом, подергал ручку, но все было бесполезно.

Между лопаток жег ледяной взгляд маленького монстра, поработившего его, и вот тогда недавний главарь и хозяин жизни захныкал как маленький ребенок и сполз на колени.

- Не убивай меня! Только не убивай!

Сиэль смотрел на него сверху, сжимая в повлажневшей ладони нож, и ему было мерзко. И за этого малолетнего идиота, вздумавшего диктовать ему свои условия, и за самого себя. Он, некогда известный как гордый лорд Фантомхайв, непримиримый боец с сектантами и прочей нечистью, стоит сейчас над трясущимся от страха парнем и не знает, зачем притащил его сюда. Точнее, он знал, что собирался сделать, не убить, нет. Такой кровожадности за Сиэлем никогда не водилось. Но он, кажется, понял, как оживить пентаграмму - напоить кровью, а, значит, мальчишке все равно придется пострадать, хоть и не смертельно. Но резать беззащитного было так мерзко, так отвратительно за свое малодушие и беспомощность, что он вновь призвал свою силу, доставшуюся ему вместе с ангельскими крыльями, дверь за спиной обезумевшего от страха парня бесшумно отворилась, и тот не помня себя ломанулся по коридору к лестнице, топоча и все еще поскуливая от ужаса.

Глаза защипало, но слез не было. Была тошнота, головокружение, слабость. Только сейчас в полной мере осознав, что только что чуть не совершил, Сиэль ощутил, что его буквально протряхивает крупной дрожью, и, кажется, руки трясутся. Он сел на кровать, возле которой проходил внешний круг пентаграммы, бездумно посмотрел на свои руки, и на ритуальный нож с тонким прямым лезвием, зажатый в правой, и так же бездумно, полоснул им сначала по одной ладони, потом по другой.

Говорят, на ангелах мгновенно заживают любые раны. Врут. Потому что уже через минуту кровь тяжелыми багровыми каплями закапала на пол, скрывая под собой белые линии пентаграммы. Сиэль смотрел на это, и неожиданно понял, что успокоился. В душе словно бы неожиданно просто ничего не осталось, что могло бы гореть он ужаса, за свой собственный поступок, или от отвращения. Просто ноль эмоций, пустыня, безликость и непробиваемое спокойствие. Он резко откинулся на кровать, раскинув руки, и поднял глаза к выщербленному потолку, покрытому паутиной трещин, не думая, ни что творит, ни что произносят его губы, он выдохнул без малейшей надежды.

- Приди ко мне. Взываю!

- Ты хочешь заключить контракт? - раздался прямо в голове вкрадчивый голос, не такой, каким говорил с ним Себастиан, бессчетное количество лет назад, другой, но в тоже время очень похожий.

- Приди! - с новой силой позвал Сиэль, замирая от предвкушения, и ощущая как в животе выбираются из своих куколок бабочки, расправляя крылья и щекоча изнутри, волнующе.

- Контракт?

- Приди! - граф распахнул глаза шире и выгнулся на кровати, пронизываемый неведомой силой, словно бы лежал не на смятых простынях, а на алтарном камне. Комната наполнилась алым сиянием, вспыхнули черные свечи и стали невыносимо яркими линии пентаграммы. В самом её центре заклубился бесформенный туман, но Сиэль сразу понял, что он живой и жаждущий. Что может жаждать демон? Конечно, душу. Но его душа была завещана другому, и он не собирался сейчас менять хозяина своей души.

- Если ты заключишь со мной контракт, я исполню все, что только пожелаешь.

- Я хочу увидеть Дьявола.

- Смешной мальчик, конечно, ты его увидишь. Ведь он - это я!

- Не льсти себе.

- О, даже так? Мальчик умнее, чем кажется, - расхохоталось существо нижнего мира, - Тогда заключим контракт, и я приведу тебя к нему.

- Нет. Пусть придет сам.

- Да, кто ты такой, чтобы сам Дьявол пришел на твой зов?!

- Тот, кто дождется его любой ценой.

- О, неужели тебе есть, что ему предложить? - коротко рассмеялся демон.

- Да, есть, - бросил Сиэль и, повернувшись на кровати спиной к нему, стянул через голову белую футболку. На узкой мальчишечьей спине между лопаток светились бледным голубоватым светом вытатуированные с поразительной прорисовкой каждого перышка маленькие крылья.

- Ангел? - неверяще прошептал демон.

- Я предложу ему крылья, - произнес Сиэль ровно, боясь верить, что Себастиан и вправду придет к нему, - Зови!

-Жди здесь, - коротко бросил демон и исчез. Комната погрузилась в блаженную тьму. А мальчик на широкой кровами без сил завалился на бок, так и не обернувшись и не надев снятую рубашку. Раны на ладонях уже почти затянулись, действительно, почти мгновенно, если судить по человеческим меркам. Сиэль свернулся калачиком и сам не заметил, как его с головой укрыл наполненный тягостным ожиданием сон.

Часть #3

- Ты думаешь, что твой барьер удержит меня? - обводя взглядом контур пентаграммы, полюбопытствовал Дьявол у странного мальчика, с замотанным марлей лицом так, что были видны только губы, прокушенные и припухшие. Любопытно, но не более того. Маленький ангел не хочет показывать лица, стесняется своего падения и того, что пришлось призвать самого повелителя ада, для исполнения своих грешных желаний? Ну что ж, выслушать его можно и так.

- Я знаю, что не удержит, - хрипло отозвался тот, разглядывая его, сидя в центре огромной кровати, сквозь просвечивающуюся для него ткань.

- Так зачем ты призвал меня? Что ты хочешь за свои крылья? - выгнул тонкую бровь Дьявол.

Уже много лет, или совсем не много, он представал в человеческом мире в одной и том же виде, каким служил когда-то такому же вот мальчику, точнее совсем другому. Но он устал искать знакомые черты в людях призывающих его, вот и сейчас он лишь скользнул по забинтованному лицу безразличным взглядом, вспоминая так четко отпечатавшееся в памяти лицо ребенка, которого забрал из его рук ненавистный ангел, обрекая на одиночество, когда уже начало казаться, что никогда не будет больше один. Бог тоже умел быть жестоким, каким бы всепрощающим не желали видеть его люди.

- Это правда, что тот, кто разделил ложе с самим Дьяволом, автоматически становиться демоном?

- Не всегда. Но можно устроить.

- Даже мне?

- Ангелу? - уточнил Дьявол и неожиданно грустно улыбнулся, слишком много воспоминаний оживил этот маленький ангел, сошедший с ума, - Можно. Но я не стану этого делать.

- Боишься Его гнева? - с неожиданным вызовом вскинул голову тот.

- Нет. Просто не хочу связываться с безумцем, - холодно посмотрел на него Дьявол.

- Я в здравом уме, смею тебя уверить, - отозвался мальчик, в точности воспроизведя его собственную холодность в голосе.

- Тогда из-за чего ты так жаждешь падения?

- Я расскажу тебе после, - произнес мальчик и замер, ожидая его решения, кажется, даже дышать перестал.

- Хорошо, - лукаво улыбнулся дьявол, с легкостью пересекая границу пентаграммы, обошел кровать с боку и остановился, нависая над ним, - Но, знаешь ли, меня не интересуют маленькие мальчики, пусть даже ангельские.

- Совсем?

- Совсем. Но ты можешь попробовать, уговорить меня, - лениво протянул он, любуясь, как дернулось горло ангела, когда тот с трудом сглотнул, пораженный бесстыдством его предложения.

Дьявол уже начал думать, что маленький ангел никогда не решиться, но тут он отмер и придвинулся к нему, продолжающему стоять возле кровати. Изящные пальчики легли на пояс брюк, на миг замерли в нерешительности, но быстро ожили вновь, расстегивая пуговицы и раздергивая молнию.

- Ты смелый, - пораженно выдохнул Дьявол, приятно, когда за целую вечность лукавства и обмана, удается столкнуться с тем, кто смог удивить. Пожалуй, поиграть с этим мальчишкой может оказаться забавным.

Маленький ангел не ответил ему. Лишь закусил и без того прокушенную губу и отважно скользнул пальчиками под ткань, приспуская и обхватывая ладонью пока еще лишенный всякого напряжения член мужчины. Похоже, Дьявол не врал, и маленькие мальчики его, действительно, не интересовали. Ангел сделал несколько неуверенных движений ладонью по всей длине, то сжимая, то разжимая пальцы. Дьявол продолжал все так же улыбаться. Глядя на все его старания сверху в низ, но оставаясь безучастным, дыша все так же ровно и размеренно.

Мальчик поднял голову, лишь по этому Дьявол смог определить, что он изучает его реакцию. Тогда он поднял руку, обхватил подбородок ангела и провел большим пальцем по влажным губам, надавливая и оттягивая нижнюю губу, задевая ногтем белые ровные зубки. Мальчик смотрел на него, как завороженный. Дьявол ощущал его взгляд даже через эту нелепую марлю.

- Ну, что же ты? - насмешливо произнес он, оставляя его губы и кладя ладонь на перемотанный битном затылок, и пригнул голову мальчика к своему паху, - Смелей! - коротко приказал он.

И ангел подчинился. Придвинулся почти вплотную к члену мужчины, который продолжал держать в руке, высунул кончик розовенького язычка и неуверенно лизнул головку. Вздрогнул, когда почувствовал как плоть под его пальцами едва ощутимо напряглась. Приободренный, он попробовал обхватить член губами, не решаясь впустить его глубоко, но в тоже время облизывая и посасывая, слово леденец или какую другую конфетку. Дьявол не мог видеть нравиться ли ангелу то, что он делает, или ему противно, но было видно, что мальчик старается. И заметно, что ему были раньше неизвестны такие откровенные ласки. Пожалуй, именно неопытность возбуждала Дьявола больше всего, даже сильнее покорности.

Дьявол снова обхватил пальцами его подбородок и резко подался бедрами вперед, вынуждая принять себя так глубоко, как только смог. Да, этот мальчик явно умел добиваться своего, потому что теперь он действительно был возбужден и желал его.

Ангел от неожиданности дернулся и закашлялся. Дьявол со вздохом отстранился, не желая, чтобы их маленькая игра закончилась слишком быстро. Ангел оказался очень занятным, и из всех встречаемых им, после гибели юного графа, он больше всех прочих напоминал ему Сиэля. Мальчик выпустил его из своего рта с презабавным чмокающим звуком и тут же поднял руку, чтобы вытереть губы, но Дьявол одним движением притянул его к себе и впился в них поцелуем глубоким, страстным, полным ярости и неприкрытого вожделения. Он намеренно прикусывал нежные губы, раня и причиняя боль, чтобы забыться в чужой боли от своей собственной, раздирающей изнутри, при одной мысли, что никогда больше не сможет увидеть сапфировые глаза, полные несгибаемой воли и затаенного стремления к чужому теплу рядом с собой, никогда не сможет ласкать и нежить в своих объятиях мальчишечье тело с атласной кожей, пахнущее миндальными пирожными и парным молоком, которое уже никогда не станет принадлежать ему. Поэтому сейчас он больше терзал, чем ласкал, другое тело, пусть не менее нежное и отзывчивое на каждое его прикосновение, пусть пахнущее почти так же, но не то. Не то!

Он срывал с послушно выгибающегося в его руках ангела одежду. Прикусывая покатые плечики, оставлял свои собственные пламенеющие метки на чистейшей коже, лишенной даже родинок или родимых пятен, на шеи и внутренней стороне бедер. Он растягивал тугое колечко мускулов, лишь сильней сжимающееся от вторжения его пальцев, сразу двух.

Мальчик задыхался, хныкал, кричал и ни один из них не знал, от наслаждения ли или от боли. Но лишь развел ноги шири, почувствовав, как в него упирается обжигающе-горячий член мужчины, и закусил тыльную сторону ладони, чтобы на закричать в голос, от разрывающей изнутри боли, когда он стал проталкиваться в него. Но Дьявол не хотел слушать лишь сбитое дыхание их обоих, он желал этот крик, чтобы в нем, заглушить свой собственный, отчаянный, надрывный, рвущий легкие при мысли, что как бы хорош не был маленький ангел, он никогда не сможет заменить того, кто так и не стал его, и теперь уже никогда не станет. Разве сбегают из рая в ад?

Он резко толкнулся вперед, проникая так глубоко, как только возможно и отвел руку мальчика ото рта. И тогда тот закричал, проникновенно, протяжно, болезненно и до безумия сладко, выгибаясь на простынях с гортанным хрипом, срывая голос.

- Себастиан!

Эхо крика еще блуждало по заброшенному старому поместью, когда до замершего неподвижно Дьявола наконец дошло, кто мечется сейчас под ним, впиваясь пальцами в руки, на которых он нависал над распластанным на простынях мальчишкой. Он резко выдохнул сквозь сжатые зубы и одним движением сдернул с лица ангела эти дурацкие бинты. Алые глаза утонули в лишенном всякой осмысленности, но быстро обретающем её, взгляде сапфировых глазах, обрамленных слипшимися от слез и пота ресничками. Сиэль больше не кричал, не двигаясь, лишь смотрел на него неотрывно, стараясь вспомнить, как дышать. Этот взгляд жег изнутри. Дьявол сморгнул, но наваждение не исчезло, лишь показалось еще реальнее, чем миг назад, и попытался выскользнуть из болезненно сжавшегося тела мальчика. Но тот неожиданно подался вперед, приподнимаясь, обхватил его за плечи руками, сжимая бедра коленями, и не отпустил от себя. Да, граф Фантомхайв всегда умел добиться своего. Они замерли снова, и он был вынужден сдаться первым, сгибая руки в локтях и опускаясь в его объятия.

- Зачем? - горько выдохнул в тонкую шею Себастиан. Неужели он позволил бы себе так мучить своего ненаглядного мальчика, если бы знал, кто скрывает свое лицо под нелепой, явно только перед самым его появлением, придуманной маской?

- Я хотел, чтобы ты узнал меня уже преображенным, - признался тот, впиваясь короткими ноготками в широкие плечи. Боли давно не осталось, а вот возбуждение никуда не ушло, и если мужчине было не привыкать сдерживать свое желание, Сиэль был все еще так же неопытен и юн, каким был в шестнадцать лет.

- Я был бы нежней, - выдохнул Дьявол, покрывая мелкими поцелуями скулы, шею и собирая губами соленую влагу с ресниц.

Но Сиэль его уже не слушал, он громко всхлипнул и заерзал под ним не в силах больше терпеть.

- Я не могу... - зашептал он сбивчиво, - Не могу больше. Сделай что-нибудь, Себастиан!

- Да, мой господин, - выдохнул тот, и стал двигаться. Сначала Сиэлю показалось это неприятным, но потом глубоко внутри словно бы полыхнула молния, и он закричал хрипло и так громко, как только позволили легкие, в отчаянном крике выплескивая и страсть, и похоть, и отчаяние, и любовь.

- Себастиан!

***

Дьявол сидел, облокотившись на изголовье кровати, и неотрывно смотрел на спящего мальчика, доверчиво прильнувшего к его бедру и согревающего кожу мерным дыханием. Верить в его реальность было страшно, как не было даже в день его изгнания с небес. Тонкая простыня сползла с плеч Сиэля до талии, и на коже, все еще хранящей жар дьявольских поцелуев, отчетливо проступали вытатуированные между лопаток, но сейчас кажущиеся даже объемными, крылья. Белые перья уже начали тмнеть теряя первозданную белизну. Совсем скоро они станут черными, как самая темная ночь в году, тогда превращение завершиться.

Конечно, можно было бы разбудить его и овладеть все так же желанным телом еще раз, тем самым ускорив процесс перерождения ангела в демона, но он не хотел утомлять своего мальчика, после того, как и так измучил его безудержностью своей страсти. Когда-то он мечтал нежить его в своих объятиях невыносимо долго и сладко, чтобы юный граф сам взмолился о большем, извиваясь и прося, а не приказывая. Но не получилось. Сиэль все решил за него, даже сейчас, когда все карты были раскрыты, оставаясь хозяином. Волшебный мальчик, своевольный и дерзкий, и принадлежащий только ему одному, разве это не счастье?

По щеке демона сползла предательская слеза. Даже счастье, особенно счастье, может причинять боль, что уж говорить о любви?

Узкая ладошка погладила по щеке, стирая пальцами непозволительную слабость.

- Себастиан...

- Да, мой господин.

- Дьявол не умеет плакать, - пробормотал все еще не до конца проснувшийся мальчик.

- Я подумаю об этом завтра, - прошептал он, смахивая пальцами слезы, с пепельных ресниц Сиэля, - И ангелы тоже, - укорил он.

- Я подумаю об этом вместе с тобой.

- Завтра?